Это моя вина - [12]

* * *

Спустя минуту Фрэнки услышала шаги в обратном направлении. Она подняла глаза и там – темный силуэт на фоне льющегося из кабинок света – стоял Мэттью.

– Привет, – сказал он. – Я так и думал, что это ты. Что читаешь?

Она показала ему «Кодекс чести Вустеров».

– Неплохая книжка.

– Читал ее?

– Читал у него другое. Не помню что. Слушай.

– Что? – Она хотела встать, но он стоял совсем рядом, наклонившись к ней, и если бы она поднялась, их лица оказались бы слишком близко.

– Ты проверяла почту? – спросил Мэттью.

– Эм, да. Утром. Давно.

– Ну, тогда, – он широко улыбнулся и повернулся к выходу из библиотеки. – Тебе стоит ее перепроверить.

Судя по звукам шагов, он перешел на бег и скоро исчез.

Фрэнки оставила стопку книг на полу и направилась к почтовым ящикам в главном здании. В холле никого не было, не считая сурово взирающих со стен бывших директоров и председателей попечительского совета. Фрэнки показала им язык и дрожащими руками открыла ящик.

Внутри оказался бледно-голубой конверт, запечатанный красным воском, как любовное письмо викторианских времен.

– Фрэнки Ландау-Бэнкс, – гласили вырезанные из газеты и наклеенные на карточку буквы. Все остальное было напечатано на принтере, и, по всей видимости, текст был одним для всех:

«Никому не рассказывай об этом приглашении. В субботу, через десять минут после отбоя, оденься в черное. Возьми с собой алкоголь – если сможешь. Приходи на поле для гольфа. Следи, чтобы тебя не заметили! Твоим товарищем в этой преступной жизни станет…»

пустое место и снова наклеенные буквы —

Мэттью Ливингстон.

Ни подписи, ни намека на то, кто прислал приглашение. Фрэнки перевернула конверт. Ничего. Она снова посмотрела на конверт. На красном воске проступала печать – силуэт собаки с длинными ушами. Бассет-хаунд.

Фрэнк-старший входил в клуб «Бассетов» в Алабастер. Каждые два месяца он брал Фрэнки и Зеду с собой в дорогой стейк-хаус в Бостоне, где встречался со старыми друзьями – Хэнком Саттоном (генеральным директором компании, производящей бумагу), Уильямом Стирфортом (известным адвокатом) и доктором Джоном Монтегю (главным врачом бостонской окружной больницы). Мужчины обычно выпивали пару бутылок вина и съедали по большому стейку, пока Фрэнки и Зеда ели сырное фондю. Старые однокашники расслаблялись от вина и белковой пищи и рассказывали о «Бассетах».

Это было секретное общество, хотя никто не мог сказать точно, в чем заключалась его цель. Фрэнк-старший рассказывал в основном о выходках вроде расклейки загадочных зашифрованных сообщений или побегов за периметр кампуса после отбоя. Судя по всему, они с друзьями хотели, чтобы Фрэнки и Зеда знали о существовании общества, но не собирались отвечать на прямые вопросы.

Однажды, созерцая остатки обильного ужина на испачканной белой скатерти, «старики» признались, что вели запись своих проделок в тетради, которую называли «Бесславная история». Но когда Фрэнки спросила у мистера Саттона, что же они туда записывали, он только рассмеялся и покачал головой.

– Если я тебе расскажу, это перестанет быть тайной, так ведь?

– Но вы же рассказываете нам про общество, – удивилась Фрэнки, – так что это не такой уж секрет.

– Секреты обладают силой, если кто-то знает об их существовании, – ответил мистер Саттон. – Достаточно показать самый краешек, а остальное не выпускать на свет.

– А где вы храните эти записи?

– Упакованная в пластырь! – рассмеялся доктор Монтегю, которому досталось больше каберне, чем остальным.

– Смотрите на запад, парни! – захихикал Старший.

– О нет, – простонал мистер Стирфорт. – Только не это.

– Не могу поверить, что мы это делали, – усмехнулся доктор Монтегю. – Обратитесь к книгам, мужчины!

– О чем вы? – поинтересовалась Фрэнки.

– Да так, ничего особенного, – отмахнулся доктор Монтегю.

– Не обращай внимания на отца и этих старых дураков слева от меня, – сказал мистер Саттон. – Вы, очаровательные леди, лучше знаете, как вести себя в хорошем ресторане, нежели они.

– А кто сказал, что Фрэнки не станет «бассетом»? – заметила Зеда. Тогда она училась на старшем курсе, а Фрэнки только что поступила. – Может, она вступит в клуб. Тогда ей нужно обо всем рассказать.

Мистер Саттон расхохотался, а мистер Стирфорт сказал:

– Прости, Фрэнки, но это мужской клуб.

– Зеда, ты же это знала, – недовольно произнес Старший. – Зачем подкидывать Зайке идеи только для того, чтобы ее разочаровать?

– Да, знала, – ответила Зеда. – Я думаю, что это глупо, вот что.

– Хватит, – оборвал ее Старший.

– Кто будет десерт? – спросил доктор Монтегю. – Я возьму бостонский пирог с кремом.

* * *

Теперь, глядя на печать с бассет-хаундом на конверте, Фрэнки на какой-то момент задумалась, вспомнив об обществе, в котором состоял ее отец. Оно еще существует, это ясно. И Фрэнки задалась вопросом, как именно оно функционирует и какой властью обладает.

Но по большей части (давайте будем до конца честными) Фрэнки думала о другом. В конце концов, Мэттью Ливингстон – сам Мэттью Ливингстон – пригласил ее на свидание!

В лесах

Алабастер охранялся не слишком тщательно. Ощущения, что за тобой постоянно наблюдают, вызванного похожей на паноптикум сущностью закрытой школы, оказалось достаточно, чтобы большая часть учеников подчинялась правилам без нужды в дополнительном надзоре.