Это Фоме и мне - [10]

Мысли Фомы прерывает Палёнова, которая пришла посоветоваться, поступать ли её сыну, кажется, в Интерпол, Фома даёт ей спокойным голосом какие-то рекомендации, и она озабоченно уходит, оставив на кровати стопку газет. Фома просматривает несколько, но ни одна из них не соответствует его вкусу и принципу - их нельзя читать в туалете. Фома ограничивается сигаретой, моет руки и снова встаёт смотреть в окно. Там всё без изменений. Тогда Фома идёт в номер Мхова и Лишайникова, садится там на кровать и начинает общаться.

Мхов помахивает невзначай часами Casio, Фома обращает на них внимание, хвалит Мхова за правильный выбор, Лишайников рассказывает два анекдота, Фома выпивает стакан минеральной воды, время идёт.

- Мхов, скажи, у тебя любимая девушка была? - обращается Фома, глядя ему прямо в рыженькое лицо.

Мхов, 16-17 лет от роду, грустно вздыхает, и выражение лица его удаляется в воспоминания:

- Ах, была. Очень давно...

Лишайников презрительно смеётся, Фома успокоительно говорит: "Ну ничего, Мхов, ничего", сидит у них ещё какое-то время, а затем уходит. По дороге в бокс ему попадается Сергуня, Фома тут же его прощает, даёт посмотреть журнал с женщинами, отобранный у малолетних узников, и заходит к себе.

За окном на улице успел закончиться дождь, немного прояснилось, солнце садится по ту сторону корпуса. Соседнее здание морга покрывается естественной бледностью; любовь к жизни оставляет пределы больницы. Гоняясь по палате за комарами, Фома размышляет о своей болезни - кому это выгодно. Выясняется, что никому, абсолютно никому. Но завтра обещала приехать Вика. Фома накрывается с головой одеялом и засыпает.

... - Это опять мы, привет. - Вика просунула голову в дверь "второй соматики". - К тебе можно?

Брыся стояла возле какого-то мужчины, вероятно, врача, она только кивнула и продолжала его внимательно слушать. Лариска и Вика остались ждать её в коридоре. Они пришли утром, хоть и знали, что Брыся работает утром более активно. Просто у Вики сегодня был выходной, а Лариска, как студентка, вообще была свободна целое лето. Вика не хотела терять день.

- Ну что там Брыся, я прямо не знаю, не может выйти? - Лариска была недовольна. Ей вообще не нравилось посещение больниц, просто ей больше нечем было заняться, поэтому она снова сопровождала Вику.

- Ну погоди. Брыся же работает... - сказала Вика.

- Тоже мне, работает. А мы тут стоим, заразу ловим. Ишь, надо же, доктор Брыся.

Сама Брыся никогда не называла себя Брысей. Но так звали её другие, уже много-много лет, класса так с третьего. Белобрысая она была, эдакий белобрысик - белый брысик. Сейчас волосы Брыси были баклажанового цвета, но менять имя из-за этого было всё равно поздно.

Она выскочила в коридор, вся бодрая, спешащая.

- Привет, девчонки!

- А нельзя там у вас ещё вошками разжиться? - попросила Вика. - А то мы тех уморили...

- Да, где там ваш Рафик Гусейнов, может, на нём ещё поискать можно? добавила Лариска, видя, что Вика начинает стесняться.

Из двери "второй соматики" вышел врач, посмотрел на Брысю и её одноклассниц, и пошёл по коридору.

- Вот, пока врач вышел, идите на него гляньте! - Брыся мигом распахнула дверь.

Рафик Гусейнов ползал по полу. Он пытался заворачиваться в палас, но рядом всё время кто-то пробегал, Рафик гневно рычал и вылуплял глаза. Голова его продолжала представлять из себя квадрат, только уже тёмно-ворсиситый.

- Ишь, какой. - сказала Вика. - А живность на нём есть?

- Нет, нету. Вчера смотрели. - ответила Брыся. - Мы же его ещё и обработали.

- А такие вошки у него были хорошие, - вздохнула Вика, - я-то думала, наловим...

- Хе, не вопрос. Я сейчас тебе новых насобираю!

- Правда? - обрадовалась Вика.

- Спрашиваешь. У нас этого добра опять подвезли. В боксе сидят мать и сын Бубловы. Долго будут сидеть, у них ещё подозрение на одну инфекцию. Вы меня в коридоре подождите, сейчас день, сами понимаете... давай, куда собирать?

- Стой. А если эти Бубловы с инфекцией, значит, у них и вши с инфекцией? - вдруг опомнилась Вика.

- Вряд ли. Их подозревают на дифтерию, они имели контакт с носителями. Мы этих Бубловых больше для острастки и для профилактики держим. Чтоб мамаша знала, как со вшами приезжать.

- А, ну тогда ладно. - заявила Лариска.

Вика протянула Брысе тонкую пластмассовую баночку из-под майонеза, на крышке которой были заблаговременно проделаны дырки. Брыся взяла её и скрылась.

Лариска определённо хотела что-то сказать, но Вика была, кажется, занята своими мыслями - она стояла, опустив голову и глядя на мокрые носики ботинок. Вот она вытащила блокнот и ахнула:

- Ой, Ларис, нам надо бежать! Если мы на электричку сейчас опоздаем, то там будет большое "окно", то есть перерыв, электрички три часа ходить не будут!

- О-го-го.. А всё из-за Брыси, чего она там копается, - Лариске всегда должен был кто-то быть виноват, такой уж была она человек.

Но Брыся уже выходила из двери.

- На, Вик. Это, конечно, не лучшие экземпляры, с Рафиковыми не сравнятся, но всё равно - вши, как вши. Тоже четыре штучки.

- Мелковаты, - сказала Вика, заглянув в банку, - но ничего, как говорится "мал клоп, да вонюч"...