Это его дело - [31]

— А я, честно говоря, даже рада этому. — Стояновская говорила вполне искренне. — Надеюсь, вы не убежите от меня сразу и мы мило проведем вечер. Во всем этом для меня есть своего рода прелесть: офицер милиции и подозреваемая в убийстве — в кафе, за одним столиком! — заключила она смеясь.

— А я, честно говоря, никогда и не подозревал вас в совершении преступления. Но милиция есть милиция — мы обязаны проверять все.

— Давайте хотя бы сегодня не портить себе настроения и не говорить о делах, да еще на такую тему. — Стояновская слегка коснулась руки поручика. — Хорошо?

— Хорошо!

Подошла официантка принять заказ.

— Что вы будете пить? — спросил поручик. — Кофе или вино?

— Спасибо. Кофе для меня уже поздновато — я потом всю ночь не засну. Если можно, чай и пирожное.

Когда официантка отошла, Ирена продолжала:

— Я так торопилась на наше свидание, что не успела даже пообедать. А с алкогольными напитками я вообще покончила. Да меня никогда особенно к ним не тянуло. Хотя в последнее время я пила, пожалуй, даже слишком много, но это Залевский специально меня спаивал, действуя по принципу: «Пей — станешь доступнее». К счастью, все это уже позади, и я постепенно прихожу в себя. Занялась даже ликвидацией «хвостов» в учебе. Вчера ходила в свою вечернюю школу. Директор отнесся ко мне с пониманием и согласился принять обратно в десятый класс, если я сумею наверстать упущенное и к новому году сдать экзамены. Вот математики я только боюсь…

— Готов вам помочь. Математика всегда давалась мне легко. Все даже удивлялись, что я пошел в юридический, а не в Политехнический.

— Остерегайтесь — могу поймать на слове.

— Я говорю совершенно серьезно. — Поручик не имел ничего против того, чтобы помочь столь привлекательной ученице.

Беседа текла непринужденно. Ирена рассказывала о Вене, где Чесельскому не довелось бывать. Он с удивлением отметил, что она разглядывала не только витрины на Картнер и Марияхильферштрассе, но нашла время осмотреть великолепные памятники старины, побывать в музеях и картинных галереях. Была в театре и на концерте в филармонии.

— Как мне пригодилось, — заметила она мимоходом, — что, работая официанткой в кафе «Гранд-отеля», я вместе с двумя своими подругами несколько месяцев учила немецкий язык. В Вене мне это очень помогло.

Слушая Ирену, поручик невольно вспоминал единодушное мнение людей, которых недавно допрашивал: «Примитивная девица с Таргувека, не умеющая держать нож с вилкой. Одевается совершенно немыслимо. Ограниченна. Склонна к диким сценам и скандалам». Но все это, как видно, осталось в прошлом. Сейчас перед ним сидела красивая женщина, одетая по самой последней моде, и вела непринужденную, шутливую беседу. Обо всем и ни о чем. Ей хотелось выбраться из своей среды, и с этой задачей она справилась блестяще.

Ирена взглянула на часы. Было около девяти.

— Ну, мне пора домой, — вздохнула она. — Очень признательна вам за приятную встречу, хотя вы и не хотели ее. Надеюсь, она будет не последней.

Чесельский расплатился. Они вышли из кафе.

Вход в кафе «Под курантами» был не как обычно прямо с улицы, а со двора. Свет в подворотне не горел, а проникавший с улицы едва рассеивал тьму.

— Осторожно, — предупредил поручик, — здесь ступеньки.

Ирена шла первой. Чесельский за ней. Боясь, что он отстанет, она приостановилась и обернулась.

В этот момент Чесельский услышал сзади крадущиеся шаги. Он успел еще увидеть, как Ирена вскинула вверх руку и сделала шаг вперед, ему навстречу. В тот же миг он почувствовал сильный удар справа сзади по голове и в плечо. Подставленная рука Ирены смягчила удар. Поручик пошатнулся, но удержался на ногах и даже обернулся — в глубине двора мелькнула тень убегавшего человека в темном плаще. Голова раскалывалась от боли; Анджей прислонился к стене.

— Как вы себя чувствуете? — Ирена подхватила его под руку, торопливо достала из сумки платок и вытерла ему лицо.

— Все в порядке, пустяки. — Чесельский пытался храбриться. — Если бы не ваша мгновенная реакция, дело могло бы кончиться хуже. Вам удалось его рассмотреть?

— Нет, я видела только силуэт. Нижняя часть лица замотана шарфом, а шляпа надвинута на самые глаза. Я лишь увидела, как он подошел к вам сзади и замахнулся, держа в руке тяжелый предмет.

— Похоже, двухкилограммовую гирю. — Анджей сделал попытку улыбнуться. — Надо посмотреть, может, он где-нибудь тут ее бросил. Тогда моя коллекция пополнится еще одной гирей.

— Больно?

В голове Чесельского стучало и гудело так, словно десяток кузнецов сразу молотили по наковальне. Однако он старался не подавать вида:

— Чуть-чуть. Я провожу вас домой, а потом зайду в «неотложку», пусть перевяжут.

— Вы действительно в состоянии идти? — допытывалась Ирена.

— В порядке, — изо всех сил крепился Анджей.

Они вышли на улицу, дошли до Маршалковской. Поручик, превозмогая все усиливающуюся боль в голове, с трудом передвигал ноги, перед глазами в бешеном темпе завертелись какие-то темные круги. Идущая рядом Ирена заметила, в каком состоянии находится поручик, и, подхватив под руку, буквально потащила на себе его все более тяжелеющее тело. Она с трудом подняла его по лестнице на третий этаж, провела в комнату и усадила в кресло.