Это его дело - [15]

— Почему же?

— Потому что убийцей или инициатором убийства является Ирена Стояновская.

— Уж очень ты категоричен в своих суждениях. На основании чего ты это утверждаешь?

— Смотри, — и Шиманек протянул узкую бумажную ленту, телекс с пограничной станции Зебжидовицы. — Сразу не стал тебе показывать, чтобы не мешать твоему рассказу.

В телексе сообщалось, что Ирена Стояновская 15 сентября в первой половине дня пересекла польско-чехословацкую границу в скором поезде Варшава — Вена, пограничникам предъявила загранпаспорт, запрещенных к вывозу вещей при ней не обнаружено. Выехала легально, задерживать ее никаких оснований не было.

— Сбежала! — не сдержался Чесельский.

— Четырнадцатого сентября около семи вечера был убит Стояновский. В тот момент никому не могло прийти в голову предупредить пограничные пропускные пункты о возможности пересечения границы женой убитого.

— Когда мы приступили к следствию, было известно, что Стояновская выехала отдыхать в Бещады… Н-да, преступление было заранее подготовлено, задолго до его совершения. Заранее был оформлен паспорт, получена валюта, заказан билет точно на тот день, когда произошло убийство.

Чесельский торопливо собрал все свои записки, сунул их в папку и поднялся из-за стола.

— Ты куда?

— Пойду к Немироху. Пусть полковник решает, надо ли обращаться к австрийским властям о выдаче Ирены Стояновской.

— Скажи «старику», чтобы он командировал меня в Вену в помощь австрийской полиции, — попросил Шиманек.

— Можешь не сомневаться, я буду настаивать на этом. — И Чесельский вышел из кабинета.

БЫЛ ЛИ УБИЙЦА НА ПОХОРОНАХ?

— Допустим, что я убедил бы наши власти потребовать выдачи Ирены Стояновской, — рассуждал полковник. — Допустим также, что австрийские власти пошли бы нам навстречу и выдали бы ее нам. Так. И, передавая прокурору материал для обвинительного заключения, что бы мы могли ему представить?

— У нас довольно много улик, — твердо заверил Чесельский.

— Давай суммируем их. — И полковник положил перед собой чистый лист бумаги.

«1. Показания дворника, который слышал, что Ирена Стояновская грозилась убить своего мужа.

2. Показания соседки, утверждавшей, что супруги часто ссорились, что она слышала фразы: «Убью тебя», «Если бы у меня был топор, то я разнесла бы твою башку». Кроме того, соседка сообщила, что однажды Ирена Стояновская на лестнице выкрикивала непристойные выражения в адрес своей свекрови.

3. Показания дворника, что за четыре дня до убийства Стояновского его жена Ирена Стояновская выехала отдыхать в Бещады.

4. Показания матери Зигмунта Стояновского, что Ирена за день до убийства была в Варшаве, заезжала в Вёнзовную, где заявила, что готова покончить с собой, если не получит развода.

5. Через несколько часов после убийства Ирена Стояновская села в скорый поезд и выехала в Вену, предъявив на пограничном пропускном пункте заграничный паспорт.

6. Показания Станислава Малиновского, что Ирена Стояновская до выхода замуж была любовницей инженера Генрика Ковальского, выйдя замуж, возможно, с ним встречалась. Кроме того, Малиновский сообщил, что до него дошли слухи, будто родственники Ирены грозили расправиться со Стояновским».

Немирох прочитал вслух все пункты и спросил Чесельского, не пропустил ли он чего. И добавил, что сознательно не включил в этот перечень сведения о том, что Ирена Стояновская молодая красивая женщина, любящая повеселиться и выпить. Что за ней ухаживает молодой человек, личность которого не установлена и у которого есть дорогая автомашина иностранной марки. Ибо эти факты не являются отягчающими вину обстоятельствами.

— Значит, все? — еще раз переспросил полковник.

— Абсолютно все, — подтвердил Чесельский.

— Вы, поручик, юрист. Окончили Варшавский университет и хорошо знаете уголовное право. Ну а теперь скажите, как будет выглядеть обвинительное заключение, составленное на основе этих данных? Мне думается, что нет никакого смысла привлекать таких прославленных адвокатов, как Рушинский или Байер, чтобы разнести в пух и прах наше обвинительное заключение. Тут любой растяпа стажер разделает его под орех.

Чесельский молча выслушал критические замечания полковника. Немирох был безжалостен, но, увы, прав.

— Я не собираюсь выставлять на посмешище управление милиции, — продолжал Немирох, — поэтому не подпишу документ о выдаче австрийскими властями Ирены Стояновской.

— Что будем делать, полковник?

— Вести следствие дальше, — объяснил Немирох.

— Слушаюсь! — Поручик щелкнул каблуками, повернулся кругом и направился к двери.

Уже в дверях он услышал голос полковника:

— Ну-ка вернись. Садись, к чему эта оскорбленная мина. В целом я вами обоими доволен, действуете оперативно, обдуманно. Только мне хочется вас предостеречь от очень серьезной ошибки, которую часто совершают следователи: сначала выстраивают красивую легенду, а потом ведут следствие, ориентируясь только на нее.

— Ведь я, полковник, начиная следствие, меньше всего допускал, что преступление совершила Ирена Стояновская. Только теперь, после ее бегства…

— Не думай и сейчас. Хотя следствие веди в этом направлении. Но не только в этом… Ищи и другие поводы, других возможных убийц. Не одно убийство не совершается без повода.