Это было в Веморке - [40]

Глава 11. Подполье

– Какие новости из Британии? Что говорит наш король? – спросил Йомар Брун.

За столом сидело ещё двое мужчин, один из которых сегодня тайком приехал в Рьюкан из Осло. Его звали Якоб. Будучи работником столичного порта, в мирное время он являлся одним из лидеров профсоюзного движения, а сейчас, собирал всю информацию, которая касалась любой деятельности немецких оккупантов. Имея обширные связи и зная порт, как свои пять пальцев, он без проблем мог собрать любые сведения, правда, не всегда понимая, какие на данный момент важнее. Но чутьё подсказывало – в Веморке происходит что-то особенное. Целый месяц через своего человека на заводе, это и был третий участник разговора, а также хозяин дома, он присматривался к главному инженеру Йомару Бруну. И вот эта встреча состоялась.

– Я слушал по радио выступление короля. Хокон VII сказал, что они теперь будут называться “правительство в изгнании” и призывают весь норвежский народ продолжать борьбу и не сдаваться. В свою очередь, там, в Британии, он будет делать всё возможное, чтобы как можно скорей на норвежской земле снова задул ветер свободы. Честно скажу, речь была очень вдохновенная. Но собрались мы здесь не гимны петь. Йомар Брун, нас очень интересует, что происходит на заводе. Не могу сказать, что англичане проявили к этому большой интерес, но задача мне поставлена. Максимум информации. Вы, как никто, владеете этим.

– Я с гордостью готов служить Норвегии и королю, но мне нужны гарантии, что если тучи надо мной сойдутся, вы поможете покинуть страну и перебраться в Швецию или Англию.

– Конечно, это даже не обсуждается. Я вас внимательно слушаю, Йомар Брун. Постарайтесь поподробнее. Сами понимаете, важна любая мелочь. Заранее извиняюсь, если буду перебивать вас своими вопросами, – и, положив руки на стол, поддавшись чуть вперед, Якоб всем видом показал, что он готов внимательно слушать.

– Ещё до войны, осенью прошлого года немцы хотели заключить с нами контракт на поставку тяжелой воды и предложили хорошую цену. Мы не согласились. Работать на нацистов, значит нарушить нейтралитет. Тяжелая вода в нашем производстве аммиака была побочным продуктом, и мы её использовали только для лабораторных работ. Никаких особенных свойств оксид дейтерия не показал, поэтому вывод здесь только один – немцы знают то, чего не знаем мы. Я много думал об этом, но так и не нашел ответа. Во время оккупации Норвегии, сразу после вторжения, они снова прибыли на завод. Здесь мы уже ничего не решали. Через неделю в Веморк прибыл гарнизон охраны, человек 250 – 300. Везде были выставлены посты, так что на завод без разрешения не пробежала бы и мышь.

– Кто руководит охраной, и что вы можете рассказать о нём? – спросил Якоб.

– Некто Михаэль Штенц. Честно, ничего о нём не знаю. Единственное, он хорошо знаком с Йозефом Тербовеном.

– Хорошо, продолжайте дальше, – сказал Якоб.

– Затем в Веморк приехали инженеры химического концерна “ИГ Фарбениндустри” и нашему коллективу была поставлена задача – все установки и мощности завода должны перейти на производство только тяжелой воды. Я общался с ними, это обычные лаборанты – химики, которые сами не знают, по крайней мере, мне так показалось, для чего всё это надо. А вот около месяца назад, в Веморк, кстати, привезли его на машине Йозефа Тербовена, прибыл молодой ученый Лотар Логдэ. Вот на него, я думаю, вам стоит обратить внимание.

– Слушаю внимательно, – с металлом в голосе произнес Якоб.

– Ему дали безграничные полномочия всего, что касается производства тяжелой воды. И с самого начала он уже разработал, как увеличить эффективность наших электролизных установок.

– Какое количество этой воды, по-вашему, завод сделает до конца года, и известно ли вам, сколько её надо нацистам? – озадаченно спросил Якоб.

– Я думаю, что до конца года это будет около одной тысячи литров без усовершенствования оборудования. А требуемое количество мне неизвестно.

– Как вы думаете, это имеет отношение к химическому оружию?

– Сильно сомневаюсь, – уверенно ответил Йомар Брун, – это что-то абсолютно новое.

– Давайте вернемся к этому Лотару Логдэ.

– Мне кажется он единственный здесь, кто знает, для чего всё это. Или догадывается. Я заходил в его кабинет и такое количество справочников по физике и химии видел только в библиотеке. Для него это не просто книжки – он знает, что с ними делать. Скажу честно, в другой обстановке, мне было бы приятно с ним поработать.

– Вы говорите, он молодой ученый, – начал подготавливать свой вопрос Якоб, – заранее извиняюсь за бестактность, но я не могу понять одного. Почему, по вашим словам, он, по крайней мере, догадывается, что происходит, а вы, с вашим опытом не можете сделать ни одного предположения.

– Если вы намекаете, что у меня слабое образование, то в какой-то мере вы правы. Я окончил Норвежский технологический институт в 1926 году. За эти четырнадцать лет вы не представляете, куда шагнула наука. То, что мне рассказывали в последний год учебы, сейчас уже знает любой первокурсник. Все эти годы я занимался химической промышленностью, а не научной деятельностью и соответственно отстал от последних открытий в химии и физике. У меня не слабое образование, оно устаревшее. Я ответил на ваш вопрос? – язвительно спросил Йомар Брун.