Это было на рассвете - [17]

Тяжелый бой развернулся на рассвете следующего утра. Послышались автоматные очереди по позициям наших разведчиков и саперов. Это была вражеская разведка. Вскоре появилась колонна, впереди шли четыре легких танка.

Вдруг раздался взрыв — направляющий танк подорвался на установленных нашими саперами минах. Два других были сожжены нашими артиллеристами, а четвертый — скрылся в лесной чаще. Минометчики обрушили огонь на колонну.

Рота гитлеровских пехотинцев развернулась в лесу и стала цепью обходить наши позиции с фланга и тыла. Обстановка исключала использование орудий и минометов.

Вдруг метрах в тридцати перед лейтенантом Федором Котляром из-за толстого ствола дерева показалась голова в большом клетчатом платке. «Откуда появилась тут женщина?» — подумал лейтенант. Поднятый пистолет опустился. Голова исчезла, а высунулось дуло автомата.

— Ах, ты, проклятый фриц! В бабу превратился?! — выругался Котляр и тут же резко выстрелил по нему.

Фашист строчил наугад, не высовывая головы. Тут над ухом раздался выстрел из карабина. Это наводчик чуваш Беляев ударил но врагу. Ему было удобнее. Гитлеровец, заорав, уронил автомат. Теперь Беляев начал строчить из автомата.

Огневая группа наших бойцов смело отразила яростную атаку врага. При этом пять человек были тяжело ранены. Во время ремонта своего миномета получил ранение в плечо сержант Д. И. Журавлев. Боеприпасы были на исходе, а поэтому группе было приказано возвратиться обратно. В пути одно орудие, проломив лед, провалилось в реку Нудакса.

— Боевая задача выполнена полностью, — похвалил участников рейда начальник штаба бригады.

Утро 28 ноября. Морозно. Танкисты совместно со стрелковыми подразделениями атаковали Усть-Шомушку и Горелуху. На КП полка приехал генерал Копцов. Он выглядел уставшим и был не в настроении. Сильно беспокоила раненая нога. О госпитале или санчасти не хотел и слышать.

— Доложите обстановку, — потребовал он от находящегося на КП начальника штаба бригады майора Д. Г. Бацкиаури.

— Атака приостановилась, товарищ генерал. Танки идут, а пехота лежит на снегу. Измучила ее артиллерия, — доложил майор.

— Докладом не удовлетворен. Сами-то там были?

— Мне доложили…

Майор Бацкиаури понял, что надо быть на переднем краю самому и пошел к атакующим танкам. Он приполз к находящемуся в 150 метрах от вражеской пехоты наблюдательному пункту на северной окраине Усть-Шомушки. Один наблюдатель лежал убитый, а другой перевязывал рану себе. Майор, уточнив у него вражеские огневые точки, скомандовал:

— По артиллерийской батарее фашистов огонь!

Через несколько минут на левом фланге прокатилось громкое «Ура-а-а!» Но вдруг кинжальный огонь ударил с фланга. Пехота опять залегла, а танки пошли вперед. Комиссар Тарасов знал, как опасен отрыв пехоты от танков.

— Василий, — сказал он своему связному, — ползя по снегу в колее танка и забросай гранатами этого пулеметчика.

— Товарищ комиссар, убьют же начисто, не подпустят.

— Я буду следить за тобой, прикрывать, если что. Буду рядом. Иди, не бойся. Ты везучий в бою. Знаешь, в прошлую ночь разведчик Бикенов обнаружил дзот и забросал гранатами, при этом уложил пятерых гитлеровцев.

— Круглолицый казах Сейткерим, товарищ комиссар?

— Точно, комсомолец Сейткерим Бикенов.

Боец пополз по глубокому, слепящему белизной снегу и скрылся в танковой колее. Через несколько минут впереди лихорадочно затрещали пулеметы.

«Неужто Вася нарвался?» — подумал Тарасов и поторопился к нему на помощь. Однако перед ним пули подняли бело-бурую пыль. Но в это время впереди раздались два взрыва, пулемет умолк. Пехотинцы закричали «Ура!» и стали догонять танкистов.

Василий, счастливый, стоял и ждал приближающегося комиссара, который обнял и по-отечески поцеловал его. Никто в это время не знал, кроме комиссара, какое важное задание выполнил его связной, не щадя жизни, ради победы над врагом.

Политрук Зарецкий был дважды ранен, но мужественный воин не пожелал покинуть поле боя. От третьего ранения он погиб.

— Друзья, мы потеряли такого человека! Отомстим за него! Вперед, советская комсомолия! — громовым голосом воскликнул комсорг роты, остроносый, всегда настороженный сержант Егор Воробьев. В Горелухе он лично истребил 12 фашистов и гранатой уничтожил расчет станкового пулемета врага.

Горячие призывы комсомольского вожака роты огнем обожгли сердца воинов. Ринулись вперед коммунист Георгий Шикин, комсомольцы Игорь Соколов, Николай Швайкус. Теперь и на правом фланге над снежным полем прокатился боевой клич русской армии: «Ура-а-а-а!»

Ранило Зубнова и Швайкуса. Их вынес с поля боя Шикин. Вражеские пули оборвали жизнь комсорга роты Егора Воробьева. Пробиты орден Красного Знамени и комсомольский билет. Раненый замполитрука Мостяев с трудом прочел вложенную в билет записку Егора Прокопьевича боевым друзьям. Там было написано:

«Любимая Родина! Родная комсомолия! Воевал я старательно, как мог, себя не жалел. Погибаю, любя свой народ, и глубоко убежденный в нашей победе. Думаю, свой долг, как член Ленинского комсомола с 1935 года, выполнил. Ваш Егор Воробьев».

На могиле комсорга секретарь бюро комсомола батальона младший политрук Шарапа сурово сказал: