Это был ты - [41]

Когда его руки уже нет там, я смотрю на него спутанным взглядом, но путаница быстро исчезает. Он берет мои бедра, направляясь к столику для пикника.

— Ложись на него, — просит он мягким, умоляющим голосом.

Я киваю своей головой, я не могу говорить. В любом случае, я нахожу себя лежащей на столе, пока он проводит своими руками по внутренней стороне моих бедер.

— Если ты скажешь мне нет, то я остановлюсь.

Он смотрит на меня в ожидании, что я скажу что-то, но я не делаю этого. Вместо этого я откидываю голову и закрываю глаза, не думая о том, что кто-то может нас увидеть.

Тепло его рта обдает меня, вызывая во мне чувства снова и снова. Он продолжает атаку своим ртом, пока я снова не раздвигаю ноги. Я думала, что буду чувствовать себя неловко и стесняться, но как только я подхожу к пику, я тяну Джерона за волосы прямо туда, где он мне нужен, чтобы он почувствовал самое невероятное освобождение.

Когда я кончаю, я задыхаюсь и чувствую себя исчерпанной. Он максимально приближается ко мне с мокрой усмешкой.

— Я должен поцеловать тебя, — смеется он.

Прикрывая свое лицо руками, я выпускаю громкий смешок, который целиком и полностью реален. Это почти не звучит, как я. Видимо, я не привыкла к тому, что счастлива.

— Не могу поверить, что я просто позволила этому случиться, — бормочу я под своими руками.

Моя одежда наброшена на меня сверху. Выглянув сквозь пальцы, я смотрю, как Джерон одевается. Это вкусное зрелище, иначе и не скажешь. Когда он застегивает свои джинсы, я встаю со столика для пикника, немного жалея тех, кто будет в будущем есть за ним, и тоже начинаю одеваться. После того как мы оба одеты и довольны, он подходит и целует меня в лоб, задерживая губы на несколько секунд.

— Ты невероятна, — снова шепчет он в мою кожу.

Закрывая свои глаза, я смягчаюсь рядом с ним. В его словах. Я впитываю каждый отдельный момент, который я могу, эти воспоминания о месте, которое я никогда не хочу забыть. Я держусь за каждую секунду столько, сколько по-человечески возможно.

Мы возвращаемся на дорогу и проезжаем не далеко, как он сворачивает в сторону маленького ресторанчика. Похоже на какую-то закусочную, но я нахожусь в небольшом городке, едва ли не безымянном и он становится моим любимым. Мир, покой и горы еды – главная причина, но то, что я посещаю это место с Джероном, является дополнительным бонусом.

В этот раз я даже не думаю дважды, когда он заказывает за меня, и снова это тонна еды. Я пялюсь на него, когда он делает первый укус от своего сендвича.

— Что? — говорит он между укусами. — Я все еще парень. По крайней мере, я не заставляю тебя делать это для меня.

В ответ я смотрю на него и кидаюсь в него салатом. Идеально попав в его темные волосы.

Я почти уверена, что ем в два раза больше Джерона, или я была более голодна, когда он заехал сюда. Он не хочет есть много, несмотря на то, сколько он всегда всего заказывает, мне интересно, таков его аппетит, или это рак.

Я ем столько, сколько в меня влезет, и мой желудок может переварить хоть что-то из пищи, прежде чем я смогу двигаться. Потирая живот, я придерживаю его, и говорю Джерону:

— Посмотрите на мой милый маленький животик.

Даже не смотря на то, что он не такой уж и маленький.

Он смотрит на мой живот в течение нескольких секунд не сказав ни слова. Когда это становится неловким, я спрашиваю:

— О чем ты думаешь?

Джерон выпрыгивает из своей кожи, глядя на меня, он даже не понимал до этого, что смотрел на меня.

— Ты принимаешь противозачаточные средства?

— Ох. — Это было не то, что я ожидала услышать. — Да, принимаю.

— Хорошо, — вздыхает он. Я не могу не признать, что это больно, что он не представляет меня матерью своих детей. Я понимаю это, так что я продолжаю кивать, уставившись куда-то в сторону, а не на него. Я не хочу, чтобы он видел боль в моих глазах. Я эгоистка. Честно говоря, я тоже не хочу детей сейчас, я даже о себе не могу позаботиться.

— Я люблю детей, — говорит он спустя секунду, его голос звучит тише, чем обычно. Он легко захватывает мое внимание, и теперь я не могу не смотреть на него. В основном на морщинки, которые окружают его глаза. Он выглядит истощенным. — Я всегда представлял себе десять бегающих вокруг ребятишек, — его губы поднимаются в задумчивой улыбке. — Лазанье по деревьям, построение фортов, игры в грязи. Я знал, что если бы у меня были дети и собственный дом, то я бы никуда не порывался. Наши корни были бы глубоко врыты в маленьком городке, где все знают твое имя и твои дела. Я бы хотел соседа за белым забором, который бы ненавидел моих детей так же, как мистер Уилсон ненавидел Дениса-мучителя (примечание: Денис-мучитель – фильм про непослушного мальчика 1993 года).

— Что? — смеюсь я. — Ты сумасшедший. Я ненавижу жизнь в небольшом городе.

— Я любил большие города, когда был моложе, потому что мне было намного проще развлекаться, в чем и беда. Это очень просто, чтобы найти что-то, как наркотики или выпивка. Есть проститутки по углам, бездомные семьи в переулках. Это не безопасное место, чтобы растить детей. Кроме того, у меня никогда не было места, которое я мог бы назвать домом. Я хотел этого, — после небольшой паузы, он добавляет с меньшим напряжением в голосе. — Я все еще хочу этого.