Это бизнес, детка! - [3]

Дядиного шифра я не знала. Расшифровывать его не было ни времени, ни смысла. Ведь работать с шифрами меня учил именно он, а значит, предусмотрел вариант защиты от меня. Но всё же кое-какие секреты я разнюхала. Так. Отлистала несколько страниц назад. Девятого я вынесла бриллиант. Здесь стоит галочка. И тут же, рядом, буквы АИ в кружке. Дядя встретился с Армани и передал ему товар. Значок евро и буква Ш. Курьер заплатил задаток наличными: Ш — шуршат и шелестят по дядиной терминологии. Выехал Армани наверняка в тот же день вечером либо десятого утром. Вряд ли самолётом полетел, там проверяют багаж и сканируют пассажиров. Скорее всего, машиной отправился. Что там у нас говорит Гугл Мапс про путь Москва-Брюссель?

Покладистое приложение в моём мобильнике ответило быстро и чётко: двадцать шесть часов. Плюс два-три на еду, туалет, отдых. Одиннадцатого в обед самое позднее Армани был дома. Двенадцатого вечером в дядином блокноте отмечен двойной значок евро и нарисовано солнышко. Это не может не радовать. Значит, вся сумма поступила на счёт и весьма специфический.

Счетов у дяди было несколько. Официальный, на который начислялась его пенсия и моё пособие, с которого оплачивалась коммуналка и интернет. Левый, зарегистрированный пёс знает на каких островах фискального рая, который только принимал деньги, но не выдавал до определённого срока. Туда дядя переводил свои «выигрыши на тотализаторе» — деньги, полученные за почти легальные, но некрасивые дела. И крайне левый, который использовался дядей исключительно для «грязных» денег. Таких, как еврики от французского покупателя бриллианта-хамелеона.

Этот крайне левый счёт и означало солнышко. И находился он отнюдь не в банке. И даже не в стеклянной, зарытой на огороде старой дачи. Счёт держал один из старых контактов дяди, ростовщик Лютик. Уникальный мужик. До него можно было дозвониться в любое время дня и ночи. И осуществлял операции он, не выходи из своей квартиры. Дядя оговорил с ним сумму, которую я имела право получить с крайне левого счёта в месяц, и она была ничтожно мала для поездки за границу и связанных с этим расходов. Конечно, есть наличные от бриллианта, но надо заглянуть в тайник — не положил ли дядя часть евриков в островной банк… Если да, то придётся уламывать старого еврея поверить в необходимость выдать мне годовую сумму карманных денег.

С телефоном в одной руке и чашкой кофе в другой я пошла в спальню, которая не отличалась особыми дизайнерскими изысками. Дядя привык жить просто, и меня к этому приучил. Так что сапожки — это чуть ли не первая самостоятельная покупка модной вещи за несколько лет.

Тайник был устроен в старой розетке у кровати. Всем известная штучка, но дядя схитрил и не ограничился простой деревянной коробкой, встроенной в стену за розеткой. Чтобы достать шкатулку, в которой хранились деньги, надо было знать секрет, открывающий заднюю панель коробочки. Секрет он мне показал — для экстренных случаев. Сейчас, думаю, как раз такой. Я с трудом засунула обе руки в открытую дыру, нащупала два крохотных выступа — слева внизу и справа посередине — и нажала. Подождала несколько секунд и толкнула панель. Та откинулась вверх на пружине, и я смогла достать простую деревянную шкатулку. На ней стоял замок с кодом. Четыре цифры. Порядковые номера букв алфавита, формирующих слово «жаба». Затейник всё-таки мой дядя!

Деньги лежали в шкатулке пачками. Три запечатанных полосатыми банковскими лентами пачки по двадцать евро. Шесть тысяч. Мало. Очень мало. Плохо, придётся звонить Лютику… Договариваться, упрашивать… Ладно, я справлюсь, я же дядина воспитанница!

Телефон Лютика был забит у меня в мобильнике под именем «собачьи корма». Через несколько гудков в наушнике щёлкнуло, и глухой картавый голос откликнулся:

— Слушаю.

— Добрый день, это я, Алексия.

— Алёшка? — удивился Лютик. — Мы же, вроде, уже виделись в этом месяце!

— Да, но у меня возникли непредвиденные обстоятельства.

Я замялась, вспоминая код, и сказала:

— Мне нужен очень большой мешок корма! Я собираюсь помочь одному собачьему приюту… за границей. Ну вот, на расходы, пока доеду туда, пока там осмотрюсь… Ну и сам корм.

Лютик помолчал, потом неодобрительно отозвался:

— А как же школа?

Школа — это дядя. А что дядя… Я не знаю кода, чтобы объяснить, что дядя сейчас в большой беде и не может подтвердить необходимость снятия крупной суммы с крайне левого счёта. А если начну всякую чушь городить, Лютик может и отключиться, а потом просто не брать трубку… Ладно, вдох-выдох. Попробуем.

— В школу я потом сама записку напишу. Приют сейчас важнее, там собаки могут умереть! Так что это очень срочно!

— Срочно… — пробурчал в телефон Лютик, явно размышляя над возможными последствиями. Потом спросил: — А сколько же корма тебе надо, Алёшка?

— Ну… Килограммов десять, не меньше!

Десять тысяч евро плюс шесть из тайника. Мало ли, какие расходы ждут меня во Франции! Армани надо сначала попробовать подкупить, сколько он запросит за информацию? Ну, пять тысяч… Потом жильё, машина… Никто мне машину не даст официально, ведь права у меня «детские», и восемнадцати ещё нет. Значит, нужно будет искать частника, а там быстрее просто купить подержанную тачку и возить без прав и страховки. Нет, шестнадцать тысяч сумма вполне обоснованная. Даже ещё и мало окажется…