Этнос и глобализация: этнокультурные механизмы распада современных наций - [20]
Однако в последние годы однополярность современной мир-системы и вытекающая из нее предзаданность истории ставятся под сомнение такими влиятельными авторитетными экспертами как С. Хантингтон и Ричард Хаас. Так, в своей статье «Эра бесполярности» («The Age of Nonpolarity»)150 председатель американского Совета по иностранным делам (CFR, Council of foreign relations) Р. Хаас подводит окончательный итог «моменту однополярности», возникшему в начале 90-х, и предлагает концепцию «бесполярности». При этом качественное отличие «бесполярности» от предлагаемой многими исследователями и политиками «многополярности» заключается в том, что активными субъектами, акторами мирового процесса в эпоху «бесполярности» становятся не только государства и блоки, как в случае многополярности. Также ими становятся и другие социальные субъекты, не имеющие выраженной пространственной и государственно-политической принадлежности: транснациональные корпорации (ТНК), террористические и криминальные сети, но прежде всего приобретающие субъектность этнические и религиозные группы.
Вопреки канонам экономического детерминизма, исчезновение привычных пространственных, политических и экономических барьеров не превратило и вряд ли превратит человечество в единый социальный субъект, «мировое государство», эволюционирующее к объективно предзаданному конечному состоянию, «концу истории»151.
Таким образом, глобализация – не эволюционное приближение «однополярного» мира к объективно предопределенной точке устойчивого равновесия, но глобальное противоборство широкого круга разнокачественных социальных субъектов, исход которого принципиально непредсказуем. В ходе глобального противоборства решается вопрос рождения, жизни и смерти широкого круга социальных субъектов, определяющих облик будущего.
Практика глобализации предметно доказывает, что достигнутое единство нового глобального мира означает не становление единого социального организма, «мирового государства», а возникновение глобального пространства, снятие пространственных и экономических барьеров между локальными социумами, игравших для них важную защитную роль.
Многосубъектность мирового процесса означает качественно иной характер глобализации – глобальное единство в глобальном противоборстве социальных субъектов. Мир объединился, но не в качестве неделимого социального целого, а в качестве поля перманентного глобального противоборства, на котором решается судьба всех субъектов, акторов мирового процесса – государств, народов, социальных групп, юридических и физических лиц. При этом важнейшее следствие глобальности – невозможность уклонения от глобального кризиса в силу его тотального и универсального характера.
Сущностью и содержанием глобального единства человечества становится эскалация все более многостороннего и многопланового конфликта: глобальная война объединяет противников в единую систему гораздо быстрее и теснее, чем глобальный мир.
При этом состояние мира (как отсутствия войны) можно определить как состояние пониженной интенсивности взаимодействия субъектов, хотя бы потому, что мирное сосуществование не ставит вопроса жизни и смерти сторон.
Соответственно, верно и обратное: рост интенсивности взаимодействия субъектов до определенного порога (а глобализация – это нарастающая интенсификация связей) перерастает в конфликт.
С этой точки зрения всеобщая связность – не что иное, как объективная предпосылка всеобщего конфликта.
И действительно, размывание пространственных и административных границ привело не к снятию, а к обострению межсубъектных, в том числе межцивилизационных и межгрупповых противоречий, переносу старых геополитических конфликтов в новые, непространственные измерения (информационное, правовое, этнокультурное…), количество и роль которых растет.
Так, если раньше кризисы и противоборства самодостаточных локальных обществ носили локальный, изолированный характер, то глобализация трансформировала локальные социумы всех уровней в открытые неравновесные системы, создав мощные каналы финансового, миграционного и информационного «перетока кризиса», не только стихийного. но и целенаправленного («экспорт нестабильности»), что заметно снижает устойчивость мировой системы в целом.
В результате глобализация, как глобальный системный кризис, объединяет мир-систему не через единство интересов и ценностей, а через всеобщность конфликтов субъектов мирового развития, интересы которых объективно антагонистичны152.
Таким образом, само изучение, анализ глобализации неизбежно теряет научную объективность, неизбежно предполагая взгляд на глобальную ситуацию с точки зрения определенного социального субъекта, участвующего в глобализации, как в антагонистическом межсубъектном конфликте.
В итоге попытки создания описательной, дескриптивной теории глобализации обречены на неудачу, поскольку неизбежно переходят в область политики, как «искусство возможного», в стратегию и тактику политического управления и политического конструирования и перманентного глобального политического противоборства, предпосылок к прекращению которого не просматривается.
