Этническая история Беларуси XIX — начала XX века - [30]

Причины изменения идентичности И. Даниловича достаточно прозрачны. Переезд на Украину и знакомство с кругом так называемых харьковских романтиков-украинофилов не мог не повлиять на него. Тем более, что определенные этнические основания для этого были. Как отмечает О. Латышонок, и И. Данилович и М. Бобровский родились на территории распространения так называемого «подляшского» диалекта, который достаточно существенно отличался от белорусского языка [87, с. 12]. Однако несмотря на общие этнические корни «украинизация» И. Даниловича вызвала негативную реакцию М. Бобровского.

Что же касается последнего, то на его мировоззрение большое значение оказало пятилетнее путешествие по Центральной, Южной и Западной Европе. Многие исследователи обращали внимание на его контакты с чешскими «будителями» Й. Добровским и В. Ганкой. Анализ писем М. Бобровского свидетельствует, что именно с первым у него установились наилучшие отношения. При этом необходимо отметить, что хотя Й. Добровский и оказал огромное влияние на становление чешского национального возрождения, сам он относился к нему не только пессимистично, но даже негативно. Чешская история для него была не более чем объектом научного исследования. Вероятно, именно он так сильно повлиял на смену взглядов М. Бобровского.

Подчеркнем, что подобные изменения не являются чем-то необычайным для начальных периодов развития национальных движений. Достаточно вспомнить судьбу членов так называемой «Русской троицы» — издателей одного из первых украинских литературных альманахов «Русалк1 Дн1сггрово1» (1837 г.). Один из них И. Вагилевич в последствии присоединился к польскому га-лицийскому движению (как «Ruthenus-Polonus»), а Я. Головацкий переселился в Россию, возглавил Виленскую археографическую комиссию и превратился в апологета западно-русизма [16, с. 98]. Достаточно типичным было отсутствие уверенности в перспективах своей этнической группы. Так, один из основателей собирания эстонского фольклора и издания эстонской дидактичной литературы Ф. Фельман считал, что самостоятельная эстонская нация едва ли имеет шансы быть созданной [380, с. 294]. М. Грох вообще считает, что подобные воззрения характерны для начальной (так называемая стадия «А») стадии формирования нации, когда деятельность активистов движения ориентирована на изучение и популяризацию знаний о лингвистических, культурных, социальных и, отчасти, исторических атрибутах недоминантной группы [358, с. 81].

Таким образом эволюция этнических взглядов М. Бобровского и И. Даниловича представляется следующей: в 1815 (а, возможно, и ранее) — 1817 гг. они действительно выступают как лидеры белорусского возрожденческого движения. В 1817-1822 гг. М. Бобровский постепенно переходит на позиции общеславянского религиозно-культурного возрождения, позднее — эволюционировал в сторону прото-западно-русизма, о чем свидетельствуют его надежды использовать российскую власть для укрепления позиций униатской церкви, а также негативное отношение к восстанию 1830-1831 гг. [87, с. 13]. У И. Даниловича после переезда в Украину «пробудилась» украинская идентичность, вместе с тем он, судя по всему, продолжал связывать себя историческим наследием Великого княжества Литовского.

Социальное значение и масштаб деятельности группы М. Бобровского и И. Даниловича собственно для Беларуси недостаточно ясны. По замечанию П. Бобровского можно судить, что активность этой группы не ограничивалась только стенами Виленского университета, однако никаких конкретных сведений он не сообщает. В письме Й. Лелевелю от 25.02.1825 г. М. Бобровский упоминает кроме И. Даниловича еще 14 человек, высланных из Вильно, но это еще не свидетельствует об их связи с группой [239, с. LXXIX]. Хотя Й. Белиньский считал, что А. Марциновский «разбудил это движение» в издававшемся им журнале «Dziennik Wilenski», едва ли было опубликовано что-нибудь, за исключением статьи М. Чарновской, артикулирующее белорусскую этнич-ность [342]. Показательно, что одним из наиболее известных учеников М. Бобровского и И. Даниловича был основатель литовской национальной историографии Шимонас Даукантас. Найти также национально ориентированную личность среди белорусских историков в то время было сложно. Не менее проблематично обнаружить связь группы с последующим развитием акцентировано белорусской историографии, этнографии, фольклористики, литературы, а тем более и с национальным движением. Существующее предположение об опосредованном влиянии М. Бобровского и И. Даниловича на Я. Чечота и его увлечение белорусским фольклором вполне вероятно, однако не подтверждается конкретными данными. С точки зрения Н. Хаустовича, М. Бобровский не имел непосредственного отношения к изданию Катехизиса 1835 г. [240, с. 148]. Таким образом, деятельность группы М. Бобровского и И. Даниловича, представляя собой в 10-х гг. XIX в. начальный этап национального возрождения, позднее объективно содействовала развитию «краевой» идеологии и, в меньшей степени, литовского национального движения.

Артикуляция белорусской этничности в 1830-1850-х гг.