Этим вечером я буду неотразима. Не все француженки парижанки - [19]
На женских форумах в Интернете не утихают дискуссии по этому поводу. Цыпочки взывают о помощи, предлагая странные, на первый взгляд, сделки: «Меняю пригл. в брюно, живанши, задиг, дьяблесс, батик, унгаро, у. стайгер, маран… на ланвен или исл.!!! Я в отчаянии, помогите!!!» А вот еще одно предложение: «Меняю приглашение ванесса брюно на изабель маран». Некоторые даже принимают участие в аукционах на сайте бесплатных объявлений eBay.fr (и это чистая правда) и готовы выложить 101 евро, чтобы стать счастливой обладательницей приглашения «на летнюю распродажу Изабель Маран для представителей прессы».
Справедливости ради хотелось бы отметить, что не все марки пользуются такой популярностью. На распродажи Maje можно зайти и без приглашения.
Кто никогда не бывал на распродажах для прессы, упустил редкую возможность провести исследование всей той низости, на которую только способен человек. Один из самых удручающих спектаклей – это распродажа Zadig & Voltaie. Марка настолько знаменита, что девушки готовы поубивать друг друга, чтобы проникнуть внутрь помещения. Пять тысяч приглашенных, среди которых манекенщицы, журналистки, актрисы, художницы по костюмам, костюмерши и прочие лица, которым удалось приобрести пропуск, благодаря социальной сети networking. В тот день, когда мы туда пришли, на тротуаре перед частным отелем в квартале Марэ уже на протяжении двух часов толпились сотни клонов, в обтягивающих бедра легинсах или слим-джинсах, в лодочках или кедах фирмы Converse и с огромными сумками в руках. Вся эта картина напоминала очереди в магазины в советскую эпоху в день завоза в них сахара и муки. Двое громил, бдительные стражи порядка, охраняющие вход, направляли несчастных, пытавшихся пройти без очереди под предлогом того, что они «действительно журналистки», в другой конец улицы. «Нет, мадам, очередь начинается с другого конца», – тихо бормотал один из них, верзила с видом уголовника. Некоторые, не в силах вынести оскорбления, нанесенного их самолюбию, отправлялись восвояси, другие же говорили себе: «Я не могу провести здесь столь длительное время, ведь мое отсутствие может отразиться на работе».
Если в конце мая или ноября вы случайно окажетесь на площади Вогезов или в XI округе и увидите, как мимо вас проходит вереница девушек с огромными белыми или коричневыми пакетами, настолько тяжелыми на вид, что создается впечатление, будто в них переносят туши мертвых ослов, не сочтите за труд и дойдите до начала этой вереницы. Ручаемся, вы окажетесь перед входом на распродажу для прессы. Вы получите массу впечатлений, даже больше, чем, если бы вы побывали на черном рынке. Если вам повезет и вы столкнетесь с охранником, не столь рьяно исполняющим свои обязанности (этот вид находится на грани исчезновения), вы, может быть, проникните внутрь помещения и без приглашения. «Когда в 8 часов вечера мы закрываемся, снаружи остается еще много женщин и девушек, которые неизвестно чего ждут до 21 часа, – объясняет нам Дельфина, организовавшая не одну распродажу в Zadig & Voltaire. – Однажды они даже чуть было не устроили демонстрацию. Не менее двенадцати девушек вопили что есть мочи: “Мы хотим войти!” Мне кажется, они даже представляли некоторую угрозу. А еще я вспоминаю об одной женщине с ребенком-инвалидом, которую пропустили без очереди. Некоторые оскорбляли ее последними словами, кричали ей вслед непристойности, это было отвратительно. Привилегиями пользуются только беременные, у них своя очередь (и в кассу тоже)».
А внутри толчея и столпотворение, как на птичьем дворе во время кормления гусынь. Никакой сдержанности, никакого стыда, каждая сама за себя, и все без стеснения обнажаются на глазах у остальных, чтобы померить выбранные вещи. Рядом с ними Девять доблестных воинов[49] выглядели бы плюшевыми мишками. «Обзывая друг друга, они вырывают друг у друга вещи, оскорбляют нас, – продолжает свой рассказ Дельфина. – Утверждают даже, что кто-то из обслуживающего персонала подвергся нападению со стороны покупательниц. В конце дня чувствуешь себя выжатой как лимон. Хотя с другой стороны, бывают и забавные эпизоды. Однажды у нас закончились кашемировые свитера (знаменитые Elvis и Rock’n’Roll), и когда привезли следующую партию, у нас не было времени разложить их на стендах, мы просто бросали их в толпу. Они кидались на нас как хищные звери, как дикари. Они даже царапали нас, ловя свитера на лету». Кушнер[50] со своим мешком риса произвел бы меньше впечатления среди голодающих, чем дополнительные поставки товаров.
Распродажи предметов роскоши проходят в той же атмосфере дикости и разнузданности. Матье, который работает на ту же марку готовой одежды, рассказывает, что в последний раз, когда он посетил распродажу
