Эти удивительные животные. Самые неожиданные факты о братьях наших… разумных - [86]

На протяжении всей видеозаписи ученые разговаривали с матерью шимпанзе, как если бы они разговаривали с молодой женщиной, которая прекрасно понимает, о чем они говорят. Они относились к ней как к равной себе, и она отвечала им тем же. Неужели ученые действительно так думали, или это была лишь иллюзия, потому что они находились внутри помещения с шимпанзе? И если они действительно так считали, как им удалось избавиться от общепринятого «мы» против «них», которое так сильно влияет на наши исследования разума шимпанзе или других животных?

Я сразу послала письмо Мацузава по электронной почте и спустя несколько месяцев уже летела в Японию.

Хотя Институт изучения приматов, которым руководит Мацузава, и считается частью университета Киото, он находится в ста пятидесяти километрах к востоку в городе Инуяма. Я добралась туда на скоростном поезде. В Инуяма жизнь протекала очень размеренно. Городок был расположен на берегу реки Кисо и напоминал живописную деревню. Институт изучения приматов находился на холме, возвышающемся над городом, а позади этого пятиэтажного бетонного здания стояла покрытая хвойным лесом «Собачья гора». С одной стороны здания находился скрытый за заборами и деревьями вольер для шимпанзе. В нем было несколько металлических башен для животных, одна из которых достигала пятнадцати метров в высоту. С нее открывался превосходный вид на город Инуяма.

С Мацузава мы встретились в его кабинете ранним утром в январе 2009 года. В свои пятьдесят девять лет Мацузава выглядел как японский бизнесмен. Одетый в темно-серый костюм и полосатый галстук, он как будто собирался на встречу с руководителями корпораций, а не с сообществом шимпанзе. Однако не успели мы поговорить и пяти минут, как нашу беседу прервали крики шимпанзе. Когда крики раздались снова, Мицузава поднялся и подошел к окну, откуда открывался вид на площадку для шимпанзе.

– Прошу, пройдемте на воздух, – сказал он мне, выходя на балкон. – Это Акира, наш доминирующий самец, – показал Мацузава, глядя в сторону высокой башни.

Акира стоял на верхней платформе башни, его черная шерсть блестела в лучах утреннего солнца, а его товарищи шимпанзе и весь Инуяма были у его ног. На мгновение мне показалось, что он похож на актера из голливудского фильма «Сын Кинг-Конга». Он топнул ногой, а затем издал длинный, судорожный крик.

Когда Акира закончил, Мацузава слегка кивнул, как будто одобряя. Затем он уперся в перила балкона, широко открыл рот и, запрокинув голову, издал свой собственный вопль.

– Ху-ху-о-о-о-о-Ух-ух-Хуooooo-ХУ-OOOO!

Акира слушал, не перебивая и ожидая, пока Мацузава закончит, а потом снова закричал в ответ. Некоторое время они перекрикивались друг с другом. Потом Мацузава позволил Акире издать последний крик и вернулся в кабинет.

– Теперь все шимпанзе знают, что Мацузава здесь, – сказал он и улыбнулся, но Мацузава не шутил. Этот громкий обмен приветствиями между человеком и обезьяной еще больше усилил то впечатление, которое на меня произвели видеозаписи, и я поняла, что в этой лаборатории Мацузава и его коллеги являются частью сообщества шимпанзе.

За два дня до нашей встречи Мацузава вернулся из деревни Боссу в Гвинее (Западная Африка), где его коллега Юкимару Сугияма еще с 1976 года ведет наблюдение за дикими шимпанзе. Мацузава подключился к проекту в конце 1980-х годов и до сих пор приезжает туда каждый год и в течение месяца наблюдает за шимпанзе. В лесу Боссу Мацузава начал проводить свои новаторские полевые эксперименты, предлагая диким шимпанзе те же тесты, которые он давал шимпанзе, живущим в неволе.

– В лаборатории вы можете получить представление о том, как работает мозг шимпанзе, – объяснил он параллельное существование двух проектов. – А в лесу вы можете проверить эти результаты на диких шимпанзе.

С помощью этой методики он пытался выяснить, как молодые шимпанзе изучают свои культурные традиции и как эти традиции распространяются среди других популяций. За эти исследования он был удостоен премии Института Джейн Гудолл и от имени японского правительства награжден медалью Пурпурной Ленты за выдающиеся академические достижения.

Восхищаясь его успехом, я была очень удивлена, когда Мацузава сказал мне, что на самом деле он не планировал и не хотел изучать шимпанзе.

– Я никогда об этом не мечтал, – рассказывал он. – Я хотел быть философом.

В Киотском университете он начал изучать философию, но затем его заинтересовала психологическая физиология.

– Я понял, что это именно та область, которая ответит на мои вопросы, – пояснил Мацузава.

Вскоре он уже вживлял электроды в мозг крыс и наблюдал за реакцией животных, пытаясь выяснить то, что его интересовало больше всего: как мозг интерпретирует то, что видят глаза. В 1976 году, когда Мацузава получил докторскую степень, ему дали должность в Институте изучения приматов. Чтобы продолжать изучать мозг, он переключился на обезьян, но теперь в своих исследованиях ученый больше не использовал инвазивные методы.

Как-то куратор Мацузава сообщил ему, что в институт прибудет молодая самка шимпанзе, их первая человеко-образная обезьяна, и попросил молодого коллегу придумать языковой эксперимент для шимпанзе.