Эти нежные девичьи руки - [7]

- Саша, я в отчаянии, чувствую свою вину и свое бессилие. Хоть бы кто-нибудь меня научил, что делать? Как спасти этих Корякиных, Адаманте, Артемовых и других? Неужели нет выхода?

- По моему один... Нужно взорвать этот мир.

- Ты о чем?

- Да вот об этом.

Мы замолчали, каждый думая о своем. Честно говоря, я ее не понял, что она хотела этим сказать. Саша потащила меня в другую сторону.

- Может мне обратится за помощью в исполком, поговорить там. Должны же быть где-то умные, хорошие люди.

- Сходите, Федор Иванович, сходите. Только не принимайте близко к сердцу многочисленные поражения, которые вы получите в этой бессмысленной борьбе.

- Почему бессмысленной?

- Потому что до наших детей, в нашей стране, никому дела нет.

- А мы с вами?

- Может быть только мы, дураки, и остались. Вон видите клуб.

Яркие вспышки рекламы, бравая музыка, толпа парней и девчат показались перед нами.

- Вижу.

- Здесь тоже встречаются наши.

Мы прорезаем толпы курящей и гогочущей молодежи. Я сталкиваюсь с какой-то девушкой, у которой макияж обезобразил лицо, оно расписано под очертания демона.

- Федор Иванович, - в изумлении говорит лицо.

- Кто вы?

- Да я, Вера Артемова...

- А... Верочка..., я тебя действительно не узнал. Сегодня только что спасал от...

- Тише, Федор Иванович, не надо сейчас об этом... Александра Васильевна, вы тоже здесь?

- Вера, ты опять за свое, - сухо отвечает ей Саша.

- Я... ничего...

- Я же по глазам вижу. Опять ты нанюхалась наркоты.

- Да здесь же все нюхают, как же я не могу не понюхать. Потом, к завтрашнему дню все пройдет, тем более у еще пол дня в запасе, меня перевели во вторую смену.

- А в школу, кто утром пойдет?

- Поболит на уроках голова, ну и что... Все пройдет.

- Верка, ты где? - слышится грубый голос.

Перед нами возник молодой, здоровый парень, он схватил девчонку за руку и поволок в толпу.

- Шалава чертова, кто платить будет, - шипел молодчик. - Гошка башку обещал тебе разбить, если не заплатишь...

- Федор Иванович, извините..., - пропал голос Веры в толпе.

Мы прошли эту толпу и свернули в спокойный переулок

- Ей сейчас 15 лет, что будет дальше. - говорю я.

- Не знаю, Федор Иванович. Простите за такой бестактный бабий вопрос. Скажите, вот вас к нам два года тому назад прислали, почему вы здесь без семьи.

- Ее у меня нет. Верней была, жена была, сын. Жили мы в Туркмении, а там однажды произошло землетрясение. Меня придавило и спасли, а их совсем...

- Простите, Федор Иванович.

- Ничего. На второй день кажется меня откопали, два месяца провалялся в больницах, а когда вернулся на работу... в общем отпросился, меня перевели сюда.

- А сын большой был?

- Пять лет было парню.

Она совсем замолчала. Мы так долго шли, пока я не остановился.

- Ну вот, мой дом. Спасибо, что проводила.

- А вы меня не хотите пригласить к себе?

А она девушка без комплексов.

- Могу конечно, но вы наверно не представляете, что значит квартира холостяка? Там жуть...

- Не представляю, но было бы интересно взглянуть на эту... жуть.

- Хорошо, пошли.

Она с любопытством осматривает мои две комнаты.

- Боже мой, какая красотища, - слышу ее возглас.

- Ты о чем? А... У меня здесь мастерская, одна грязь и никакой красоты.

- Я об этом.

Она тычет пальцем в различные поделки, фигурки, картинки, вырезанные из камня и разбросанные по буфетам, столам и полкам.

- Это я балуюсь в свободное время.

- Ничего себе баловство...

Она осторожно поднимает отполированную пластинку из орлеца, на поверхности которого лежат вырезанные из малахита тонкие кленовые листочки.

- Это же чудо, каждый лист с прожилками и удивительной подсветкой и, кажется, они вот-вот упадут от дуновения ветерка. А это..., это же необычная красота...

Саша бережно кладет пластинку орлеца на место и берет с верстака фигурку неодетой девушки, вырезанной из желто-белого нефрита. Она рассматривает ее и вдруг ошеломленно говорит.

- Но у нее... Федор Иванович, но у нее... по моему мое лицо?

- Что тут такого, ты мне больше запомнилась.

У этой фигурки для реальности, я вставил вместо глаз два маленьких уральских лазурита и головка приобрела почти живые черты. Такие же голубые глаза, как у Саши. Она неуверенно ставит фигурку на место и уже без комментариев осматривает коллекцию дальше.

- Где вы камни достаете, Федор Иванович?

- По всякому. Познакомился со старателями, с теми, кто ходит в тайгу, с заводскими ребятами и поставщиками на нашу фабрику самоцветов. Они мне в основном большие обломки и привозят, многие за плату конечно.

- И вы эти обломки здесь колите и полируете?

- Да.

- Без тяги?

- Одену марлевую повязку и работаю, вот на этих кругах. Почему здесь все и грязно...

Саша пальцем проводит по верстаку, где стоят круги. Серая полоса прорезала темный фон стола за ее рукой.

- Конечно, это не порядок. Все вокруг в пыли, но... красотища, конечно, необычная. Там в большой комнате я заметила изумительные графинчики, стаканчики, вырезанные из разных камней, картинки и целые макеты домиков, деревьев и людей и как все характерно, необычно. Вы где-нибудь выставлялись, Федор Иванович? Я подразумеваю выставки.

- Нет.