Эти непонятные корейцы - [21]

А то, что это именно насаждаемый культ, у меня нет никаких сомнений. Где в России можно найти научно-исследовательский институт киселя? А «научно-исследовательский институт кимчхи» в Корее есть. Кого в Англии озаботит тот факт, что нынешние дети не слишком жалуют традиционные пудинги? А в Корее о детях, отказывающихся есть кимчхи, снимаются передачи, авторы которых, признанные диетологи, серьезно объясняют родителям, как приучать ребенка к этому якобы жизненно необходимому продукту. Для привлечения детей изобретаются новые рецепты кимчхи, куда входят, помимо капусты с перцем, такие чужеродные элементы, как лимон с сахаром и ананас. В какой стране в университетах вы найдете что-либо подобное «факультетам кимчхи», которые есть в некоторых корейских университетах?

Настоящим апофеозом этого культа явился недавно изобретенный в Корее «райсбургер», который подается в местных сетях быстрого питания. Райсбургер представляет из себя два обжаренных комка вареного риса, сплющенных в форме гамбургера. Что лежит между этими комками, вы, надеюсь, догадались.

Правильно, кимчхи. В результате получается якобы «здоровый продукт». Так утверждает реклама. А ведь райсбургер — это тот же прбклятый диетологами фаст-фуд, с тем же запахом стократно пережаренного масла. Фаст-фуд в принципе не может быть здоровым.

Не знаю, подсчитал ли кто-нибудь, сколько народных денежек вбухивается в содержание этих капустных музеев и факультетов, в оплату многочисленных профессорских мест для ученых, защищавших диссертации по околокапустным темам, вроде пресловутого автора «Войны пищ» Чу Ён Ха, по истории горшков, в которых капуста заквашивается, по проблемам глобализации кимчхи. Но материальные затраты еще не самое страшное. Дело в другом. Ведь кимчхи — это, напоминаю, пищевой продукт. Это капуста, заквашенная определенным способом. Для кого-то она полезна, а для кого-то откровенно вредна. Точно так же, как и любой другой продукт. Однако мифологизация кимчхи приводит к тому, что ее диетическая ценность в Корее объявляется некоей непререкаемой моральной догмой, любые сомнения в которой рассматриваются как попрание базовых национальноэтических ценностей.

К примеру, пару лет назад в некоторых корейских школах вводилось начинание — курсы национальной адаптации для детей, которые долгое время прожили с родителями за границей и теперь вернулись на родину. Первой задачей, которую поставили перед собой работники курсов, — приучить «испорченных западным влиянием» детей есть кимчхи. Иначе, по их мнению, дети не смогут вырасти «настоящими корейцами». Организаторы были полны решимости вот прямо так взять и начать приучать — через «не хочу». Как моя воспитательница с манной кашей во времена коммунистического тоталитаризма. Ни одному из пламенных патриотов не пришло в голову, что кому-то из детей напичканная красным перцем капуста может быть просто противопоказана.

Так что не так уж безобидны это квасные, то бишь капустные патриоты. За кулинарные мифы, которые они из благих идеологических побуждений внедряют в общественное сознание, люди порой расплачиваются здоровьем. Когда любящие родственники приходят в палату к больному, только что перенесшему операцию по поводу рака желудка, и приносят баночку с красной от горючего перца капустой (случается это в Корее сплошь и рядом), а медики на это безобразие — ни слова возражения, то это уже не смешно…

А зачем вообще нужны мифы?

Разнообразны и причудливы творения корейских мифотворцев. Миф о том, что только по причине особой любви к ребенку корейская мать носит его на спине (не то что западная женщина, равнодушно заталкивающая свое чадо подальше в коляску, с глаз долой). И о превосходстве заклеенных бумагой окон над окнами застекленными — оказывается, великие предки заклеивали окна бумагой намеренно, чтобы создать интимный полумрак, которого не может быть в банально светлой западной комнате. Миф о преимуществе завязок на традиционных корейских штанах перед западными пуговицами. И о том, что только в Корее вокруг постели умирающего собирается родня, а во всех других странах человека якобы бросают одного. Миф о том, что только корейский колокол «Эмилле» издает солидный низкий звук, а колокола всех других народов легковесно и легкомысленно побрянькивают. Какую область корейской жизни ни возьми, везде окажутся свои мифы, и для одного их перечисления потребуется не одна книга.

Прямая или подспудная цель всех этих сказок — доказать, что

Корея самая-самая и корейцы тоже самые-самые. Цель, конечно, благородная и патриотическая. Но загвоздка вся в том, что мифы — создания хрупкие. Они имеют обыкновение рушиться от контакта с реальностью и погребать под обломками авторитет не только самих мифотворцев, но и авторитет страны, культуры, который якобы защищают.

Давно подмечено — самые жесткими, нетерпимыми критиками

Кореи и ее жителей являются порой не кто иной, как… зарубежные корейцы, «кёпхо», то есть люди, которые должны все это, казалось бы, любить «по должности». И тем не менее именно от кёпхо слышишь порой такие отклики о Стране утренней свежести, что становится не по себе и хочется броситься грудью на защиту огульно осмеиваемой корейской державы. Странно, не правда ли? И ладно бы в рядах нигилистов были только благополучные американские корейцы, вскормленные жирным гамбургером