Эти двери не для всех - [21]
Отец вновь отложил журнал.
– Ну, как там у вас, ребята? – спросил он. – Белые держатся?
– Белым кранты, – сказал Никон.
Бравик дожимал его. Бравик ввел ладью на е2.
– Все, – негромко сказал Никон и положил своего короля на доску. – Сдаюсь.
– Не слышу, – сказал Бравик.
– Сдаюсь!
– Папа, я выиграл, – сказал Бравик и протянул Никону руку.
Никон пожал его руку и сказал:
– Что у нас получилось? Испанская партия?
– Да, – кивнул Бравик. – Испанская партия.
Никон взял сигарету и поудобнее устроился в кресле.
– Слушай анекдот… – сказал он.
– Ребята, а налейте и мне коньячку, – попросил отец.
Вадя, январь 97-го
"НАШ ЧЕЛОВЕК В ГОРАХ"
…Когда мне плохо, я работаю… Когда у меня неприятности, когда у меня хандра, когда мне скучно жить – я сажусь работать. Наверное, существуют другие рецепты, но я их не знаю. Или они мне не помогают…
Аркадий и Борис Стругацкие
"За миллиард лет до конца света" Выходя из подъезда, Тёма пропустил Худого и прикрыл за собой дверь.
– И залпы башенных орудий в последний путь проводят нас, – сказал Худой и утешающе похлопал Тёму по плечу.
Они постояли. Тёма поправил шарф. Худой закурил.
– Ты извини, – сказал Худой. – И перед ним потом извинись… Зря я…
– Да ладно, – мрачно сказал Тёма. – Он привык.
– Мы же ему не заплатили… – спохватился Худой.
– Да ладно, – повторил Тёма.
– Ладно – у попа в штанах, – укоризненно сказал Худой. – Вернемся, надо заплатить…
– За что ты заплатишь, господи?.. Не возьмет он. Не берет он за такие разговоры.
– Сознательное в бессознательном… – Худой поднял воротник куртки. – Бессознательное в сознательном… Бред.
"Я хотел как лучше", – подумал Тёма и сказал:
– Не нужен тебе психоаналитик, это точно.
– Куда уж точнее, – согласился Худой. – Что я – дикий?
"Знаю я, что тебе нужно, – подумал Тёма. – Только бы ты не скис".
– Ты извини, Тём. Время на меня убил. Дунешь?
– Не… – Тёма принюхался к дыму сигареты. – Я по другой части. Я другое поколение.
– Ну да, – кивнул Худой. – Вы – пьющее поколение.
– Мы – героическое поколение, – назидательно сказал Тёма.
Он уже нес что ни попадя, ему было все равно что говорить.
– Куда тебя отвезти?
– Я пройдусь, – сказал Худой.
– Вадик…
– Что, Тёма, дорогой?
– Вадя, ты тертый… Ты умный…
– Тёма, прекрати, – твердо сказал Худой. – Пока, брат. Я пройдусь.
Он бросил в урну окурок, пожал Тёме руку и пошел через дворик.
Тёма смотрел, как Худой идет мимо детской площадки, как горбится от мороза в своей короткой куртке, и думал: "Ну да – он тертый и умный… Сеня Пряжников не глупее был… Помогло это Сене? Дела – говно…" Он постоял минуту возле подъезда, пробормотал "вот, черт!" и шагнул к машине.
Едва он повернул ключ зажигания, затилиликал телефон.
– Да! – раздраженно сказал он.
– Что "да"? – спросил Никоненко. – Что "да"? Ты водил его?
– Ну, водил… На кой черт я только его водил…
– И что?
– Он посидел там… немного. Он не захотел разговаривать!
– Как не захотел? С кем?
– С психоаналитиком.
– С каким психоаналитиком? – брезгливо спросил Никоненко. – Что за чушь? Слушай, ты чем там занимаешься? Ты его к Валере водил?
– К Валере? Ах, да… – спохватился Тёма. – Водил… Да. Утром. Делали компьютерную томографию… Я правильно говорю – компьютерную, да?
– Да, правильно. И что?
– А что я в этом понимаю? Лера сказал, что позвонит тебе.
– Ни черта от вас от всех полезного, – злобно сказал Никоненко. – Сам сейчас Лере позвоню… Занимаетесь какой-то херней…
– Иди ты в жопу, – с душой сказал Тёма.
– Сам иди в жопу, – сказал Никоненко и положил трубку.
Вадик действительно очень хотел пройтись. Сегодня с утра у него не болела голова, сегодня отчего-то отпустило. И не двоилось в глазах. Иногда его пошатывало, но с этим он научился справляться – нужно было дунуть, и головокружение прекращалось. Ненадолго.
Он уже стал было сживаться с головной болью, знал, когда принять таблетку, когда погодить, когда дунуть, когда – просто полежать в темной комнате. Вот только беда, что головная боль усиливалась понемногу с каждой неделей. И вечером еще наваливался страх. Но сегодня-то было грех жаловаться. Сегодня был хороший день.
Он шел по Русаковке к метро. День был морозный, искрящийся такой денек, пуржило, поземка полировала снежком серые полоски трамвайных рельсов.
Вадик вспомнил, что вечером на Нагорной включают свет, и взбодрился.
"Ну конечно, как забоюсь, так возьму доску и поеду на Нагорную… Ух ты!.. А чего на Нагорную?… Надо же к Сане поехать… Саня мне свет включит…" Тут он малодушно подумал – а как же он станет возвращаться потом, после катания, на ночь глядя, во Фрязино?
"У Сани и переночую… Верно…" Он представил себе квартиру Саши Берга в Крылатском, самого Сашу.
"Даже можно будет выпить с ним немного… А уж страшно-то наверняка не будет, тепло у Саши, спокойно… Был бы дома…" Он сразу стал искать глазами автомат, засуетился, увидел, быстро подошел и сунул в щель карточку.
– Сань…
– Вадя, – сказал Берг, – Машка – аферистка… Она мне только что сказала про психоаналитика… Вадя, это все фуфло… Не нужно… А вечерком приезжай покататься. Я тебе свет включу. Бери доску, приезжай. Я вашу шпану не пускаю – склон убивают. Тебе свет включу. Ночевать – у меня… А хочешь, дунем… Фильм купил – "В три десять на Юму". Ты видел?.. Вадя, приезжай, я жду.
Христианство без Христа, офицер тайной службы, которому суждено предстать апостолом Павлом, экономическое и политическое обоснование самого влиятельного религиозного канона на планете – в оригинальном историческом детективе, продолжающем традицию Булгакова, Фейхтвангера и Умберто Эко.
Вскрыв запароленные файлы в лэптопе погибшего друга, герои романа переживают ощущения, которые можно обозначить, как «world turned upside down». Мир персонажей переворачивается с ног на голову, они видят абсолютно достоверные документы, фотографии и видеозаписи, демонстрирующие трагичные повороты их судеб, — притом, что ни одно событие, отраженное в этих файлах, никогда не происходило.Этот роман — не научная фантастика, не метафизические изыски и не детектив. Это излюбленный жанр автора, который в американской литературе некогда был назван «true story which never happened» — совершенно правдивая история, которая в принципе не могла случиться.
Публикуемая новелла — фрагмент новой книги «Апрель», герои которой — дружеская компания: прозаик Сергеев, хирург Никоненко, профессор Браверманн и редактор некоего журнала «Время и мир» Владимир Гаривас. Они — постоянные персонажи всех книг автора.
Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.
Художественные поиски молодого, но уже известного прозаика и драматурга Мати Унта привнесли в современную эстонскую прозу жанровое разнообразие, тонкий психологизм, лирическую интонацию. Произведения, составившие новую книгу писателя, посвящены нашему современнику и отмечены углубленно психологическим проникновением в его духовный мир. Герои книги различны по характерам, профессиям, возрасту, они размышляют над многими вопросами: о счастье, о долге человека перед человеком, о взаимоотношениях в семье, о радости творчества.
Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.