Эта война еще не кончилась - [6]

– Все будет хорошо, – услышали они уверенный голос Бориса. – Через месяц, от силы через два Сашка дома будет, точно говорю.

Женщина взглянула на него.

– Бабич? – вытирая слезы, удивленно проговорила она. – Ты откуда появился? Говорили, что ты в тюрьме сидишь…

– Обо мне постоянно что-нибудь говорят, – насмешливо перебил он. – И поверь, Тоня, мне от этого хуже не становится. Ты не волнуйся, все с Сашкой будет нормально.

Шмыгнув носом, она бросила взгляд на Михаила.

– Конечно, – поспешно проговорил тот, – с Сашей…

– Спасибо, – сказала Тоня. – Знаешь, я так и думала, что ты поможешь. Спасибо!..

Борис удивился, но промолчал и чмокнул ее в щеку:

– Все будет нормально.

– Но вы должны знать! – крикнул стоявший рядом с плачущей навзрыд Татьяной муж. – Ведь он солдат! Как вы не знаете, что с ним?!

– Виктор Иванович, – вздохнул сидевший за столом майор ВДВ, – нам прислали сообщение о том, что ваш сын пропал без вести. То есть тело его не найдено.

– Черт бы вас всех побрал! – снова загремел Виктор. – Нажрали морды в кабинетах, и вам плевать…

– Я в Афганистане два года был, – не выдержал майор. – Ранен, поэтому и сижу в военкомате! Так что не надо!.. Главное, что ваш сын не убит, вернее, его тело не найдено. Значит, надежда какая-то есть. Я говорю откровенно – понимаю, что вам сейчас очень тяжело, но…

– Своего сына, наверное, в Дагестан не отправил, – перебил его Виктор.

– Мой сын, – глухо проговорил майор, – погиб полтора года назад на границе с Афганистаном. Он офицер-пограничник был.

– Но ведь государство, – сквозь слезы сказала Татьяна, – должно что-то делать. Искать, в конце концов, обменивать…

– Делается все возможное, – мягко проговорил военком. – И часто бывают положительные результаты. Если вам вдруг придет требование выкупа, немедленно обращайтесь в военкомат или ФСБ.

– Я телевизор смотрю, – процедил Виктор, – и знаю, как ищут. Представителя президента Шпигуна и то до сих пор не нашли. Пойдем, Танюша! – Осторожно обняв жену за плечи, он вывел ее из кабинета.

Военком достал из кармана кителя валидол.

– Ты что, – спросил сидевший за рулем Алексей, – в Чечню собрался?

– Я не дурак, – усмехнулся Борис. – А с чего ты такую хреновину спрашиваешь?

– Но Тонька так поняла. – Алексей пожал плечами.

– Значит, ты тоже заметил? – буркнул Борис.

– Конечно, я еще подумал…

– Знаешь, – вздохнул Бабич, – я дал ей надежду, она будет думать, что я в Чечню отправлюсь. Но я не знаю, почему ты-то подумал так? Я туда никогда и ни за что не поеду. Я вообще не знаю Кавказ. А искать… – Не договорив, махнул рукой. – Давай об этом больше не базарить, это дурацкий разговор. Она за мои слова о том, что все будет нормально, как утопающий за соломинку ухватилась. Но я всего лишь пытался успокоить ее, и не более.

– Мишка, по-моему, тоже так понял, – буркнул Алексей.

Борис хотел что-то сказать, но увидел идущего от больницы Михаила. Указательным пальцем он легко шлепнул себя по носу.

«Злится, – увидев это, подумал Алексей. – А если и уголок губы задергается – все, в бешенстве».

Михаил открыл заднюю дверцу и сел.

– Молоток ты, Борис, – буркнул он. – Она ожила. Благодаря тебе…

– Да ладно вам, – недовольно прервал его Бабич. – Я не из ООН. Просто надо думать было. Она мать. Ты мужик, а значит, все легче воспринимаешь. Надеюсь, ты не думаешь, что я пойду Грозный штурмом брать из-за Сашки? – жестко спросил он.

– Конечно, нет. Но ты ей надежду дал.

– Один умный нашелся, – усмехнулся Бабич. – А он, – Борис кивнул в сторону Алексея, – подумал, что я в Чечню отправляюсь.

– Да я бы и сам поехал, – хмуро бросил Михаил, – только толку что? Не пустят туда. Заметут и пришьют, будто бы наемником туда еду, чтоб за этих гребаных ваххабитов воевать. А если и проскочишь, тоже без толку. Через день-другой самого цапнут или пришьют.

– Здраво мыслишь, – согласился Борис.

– Ты надолго? – немного помолчав, спросил Михаил.

– Черт его знает! Как масть пойдет. Хотел сыновей увидеть. Старший мне не нравится. Я в июле заскакивал, деньги привозил. Он в техникуме учился. Бросил. Подстрижен наголо. По-моему, и пальцы веером. В декабре девятнадцать будет. Выше меня, и здоровье, чувствуется, есть. Вот и хотел узнать, что он думает. Но не получится. С женой я разведен и, похоже, мешать ей буду. Да у меня и желания никакого нет видеть ее. Если бабок достану, то хату сниму и месячишко, а то и два поживу.

– Так у нас и живи, – сказал Михаил. – Сколько надо.

– А что Тонька скажет? – Борис криво улыбнулся и снова шлепнул себя подушечкой указательного пальца по кончику носа. – По ее мнению, я уже должен в Чечню лететь. А я здесь…

– Так она и сказала, – буркнул Михаил, – пусть он пока у нас поживет.

– Пока – это сколько?

– Сколько надо.

– Лады.

– Ты куда? – спросила как-то сразу осунувшаяся Татьяна.

– Меня не будет дня три, – сумрачно отозвался Виктор. – Я позвонил маме, она сейчас приедет. Тебе нельзя быть одной. А я, – он, обняв, поцеловал жену в мокрые от слез щеки, – скоро вернусь. Я, кажется, знаю, к кому обратиться.

Таня, прижавшись к нему, зарыдала.

* * *

– Понял? – гортанно спросил седобородый смуглолицый мужчина в папахе. – Молись своему Богу, что не к ваххабитам попал. У меня будешь хорошо работать – жить будешь. Делать станешь все, что скажут.