Эта свирепая песня - [83]
Мир возвращался обратно фрагментами.
Бетон под коленями.
Железо на запястьях.
Пляшущее пятно света.
Металлическое постукивание.
Эхо пустого обширного пространства.
Мир возвращался обратно фрагментами, и сам Август – тоже. На мгновение он испугался, что утратил себя, но боль в черепе и иссушающий жар дали понять, что он не сорвался во тьму. Пока.
Он стоял на коленях на полу какого-то склада. Вокруг – стекло, пыль и ослепительный луч света – настолько яркий, что от него резало глаза. Пространство за его пределами воспринималось как черная стена.
Руки Августа оказались вздернуты над головой. Металлические цепи врезались в запястья, обдирая плоть, хотя это вроде бы было невозможно.
Где он?
И где Кейт?
Откуда-то раздавалось мерное постукивание. Когда Август прищурился, то ему удалось различить не блеск металла, а кровавые глазенки малхаи.
Август попытался встать. Тварь в темном костюме шагнула к нему. Малхаи тащил за собой длинный металлический прут с зазубренным концом – его словно перерезали огромной бензопилой. Сломанный конец со скрежетом волочился по бетону. Август скривился от отвратительного звука.
Монстр показался Августу странноватым. Он выглядел костлявым, но черты лица, ширина плеч, манера держаться были почти человеческие.
Почти.
Августу удалось подтянуть под себя одну ногу, но внезапно раздалось электрическое жужжание: цепи поползли вверх и потащили Августа за собой. В результате он сперва оказался на ногах, а затем на цыпочках. Август мучительно пытался отыскать точку опоры, руки готовы были выскочить из суставов. Когда он в последний раз ощущал, насколько слабы его мышцы и кости? Его тело стало хрупким, уязвимым, и уголком сознания он подумал: а может, это и есть – чувствовать себя как человек?
– Август Флинн, – произнес малхаи и поцокал языком. – Меня зовут Слоан.
Разумеется! Любимчик Харкера.
– А ты паршиво выглядишь, – продолжал Слоан, разглядывая собственные пальцы с заостренными ногтями. Он подался вперед. – Ты давно питался?
Август хотел что-то сказать, но обнаружил, что не может. Его рот был заклеен чем-то липким, вероятно скотчем.
– Конечно, я знаю силу голоса сунаи, – добавил Слоан. – Опасные ребята… А уж если срываются во тьму – тогда берегись! Мы с Лео однажды столкнулись… – Слоан задумчиво возвел глаза к потолку. – Я встречался и с твоей сестренкой и досконально изучил ваши мерзкие повадки! Зато своего я добился.
В темноте загорелась вторая пара красных глаз, но внимание Слоана было приковано к пруту с зазубренным концом. Монстр приставил металл к ребрам Августа – как раз к тому месту, где протянулась черная полоса – след от пули из придорожного кафе.
– А у тебя здесь кровь! – лицемерно закудахтал малхаи, изображая заботу. – Удивительно! Люди твердят, что сунаи неуязвимы, но мы-то в курсе, что они ошибаются.
Слоан захихикал, размахнулся и ударил Августа прутом по ребрам. Августа скрутило в приступе чудовищной боли, из-под клейкого кляпа вырвался стон. Казалось, будто скотч вплавляется в кожу. Август дернулся, отчаянно сражаясь за глоток воздуха, и его зрение расфокусировалось.
– Чем ты голоднее, тем ты ближе к человеку. Но ты пока находишься в самом начале пути. – Зазубренный край уперся ему в подбородок, заставив приподнять голову. – Ты можешь страдать и корчиться в судорогах, у тебя даже может идти кровь, но ты не умрешь.
Прут врезался Августу в ключицу, и грудь словно прострелило.
Август едва не задохнулся в собственных рыданиях.
– Тебе, наверное, интересно, – процедил Слоан, взяв прут двумя руками, – чего я от тебя сейчас хочу.
Август гневно взглянул на него.
– Все элементарно, Август, – красные глазенки, как язычки пламени, пылали внутри черепа. – Мне надо, чтобы ты затемнился.
Второй малхаи, подошедший к границе света, изумленно уставился на Слоана.
Август по-настоящему испугался.
А Слоан хохотнул.
– Думаю, ты понимаешь, зачем я требую от тебя такой мелочи.
Август хотел покачать головой, но по ребрам снова прошел удар прута, и Августа опять ожгло болью.
Август болтался в цепях, стараясь не потерять сознание. «Держись, держись», – повторял он себе.
Внезапно острые ногти впились ему в челюсть, и Слоан вздернул вверх его подбородок.
– Думай!
Монстр постучал пальцем по лбу Августа, задев его левую бровь и оцарапав кожу.
«У Лео есть шрам на левой брови», – почему-то вспомнил Август.
Что за чушь! Каждому известно, что у сунаи вообще не бывает шрамов. Хотя нет… Не бывает, если они – из плоти и крови!
Значит, Лео заработал свою отметину, когда был в несколько ином состоянии.
– По-моему, самый могущественный облик сунаи одновременно и самый уязвимый, – доверительно произнес Слоан. – Полагаю, что, если ты сорвешься во тьму, я сумею вогнать прут в твое сердце. – Слоан приник к его уху, и Август ощутил воспаленной кожей холодную гниль монстровой души. – Имей в виду, что я проверил свою теорию прошлой ночью. На Ильзе, – зашептал Слоан.
Сердце Августа пропустило удар.
Желчь подкатила к горлу.
Нет!
Тьма накатывала, вырываясь на поверхность, а малхаи урчал от удовольствия.
– Как много звезд! – проскрипел он.
«Не тревожься, Август».
– Я наблюдал, как они гасли – одна за другой.
