Эта магическая печать. Том 1 - [21]

Пару часов ехали молча, но потом Ариэль не выдержал. Поравнявшись с отцом Клаудием, он некоторое время наблюдал за спокойным лицом жреца, затем спросил:

– Скажи-ка мне, старик, а ты вообще встречал когда-нибудь духа, которому поклоняешься?

Отец Клаудий некоторое время молчал, затем задумчиво пожевал губами.

– Я не поклоняюсь, а чту его кодекс и заветы. И да, однажды мне довелось увидеть духа во сне.

– И как же он выглядит? – заинтересовался Феоктист Двенадцатый.

– Огромный, покрытый слизистыми выделениями, с металлическими шипами на теле. Они не просто украшают его, но являются живыми. Дух может выпускать шипы, таким образом он и наблюдает за внешним миром, не имея возможности лично оказаться на поверхности.

– Какая пакость, – скривился Ариэль. – И в чем же его привлекательность, раз ты так почитаешь этого духа?

– Он символизирует жизнь, – просто ответил отец Клаудий. Эльф хмыкнул.

– Может быть, дух тебе и про смысл жизни рассказал?

– Пока еще нет, – пожал плечами жрец. – Но у меня и свои размышления имеются.

– Поделись, же, – рассмеялся Ариэль.

– Мы созданы, чтобы узреть великого духа подземных вод, ощутить его мысли, чувства и осмыслить заветы. Он властвует над водой, вода повсюду – в земле, в воздухе, в животных и в растениях, и даже в нас. Весь мир – вода.

Отец Клаудий замолчал. Феоктист Двенадцатый разочарованно шмыгнул носом.

– И это все?

– Что еще ты хочешь услышать? – не понял жрец. Эльф раздраженно фыркнул.

– Глупый старик! И дух твой тоже глуп! Смысл жизни – в бесконечном цикле страданий и усиления. Мы рождаемся слабыми, способными лишь сделать вдох и закричать. После, в процессе развития, наши тела обретают силу и мощь, а разум становится сложнее, запутаннее. Но этого все равно недостаточно. Мы падаем, ломаемся, страдаем от встречи с сильным врагом, но все равно поднимаемся, чтобы стать сильнее, переступить через себя и сокрушить неприятеля. И все это повторяется снова и снова до тех пор, пока не достигнем вершины эволюции.

Ариэль замолчал, шумно дыша и пытаясь успокоиться.

– Это порочный круг, – мягко заметил отец Клаудий. – Рано или поздно, из него нужно выбраться, чтобы увидеть реальный мир. Он не так плох, каким ты его мыслишь.

Калеб не вмешивался в этот разговор, но сделал для себя некоторые выводы. Похоже, Ариэлю пришлось несладко, и глубоко в его душе сидит обида на весь мир. Нужно постепенно выжечь ее оттуда, изменить эльфа. С другой стороны, если он сам не захочет меняться, никто и никогда не сможет помочь.

Вечерело, когда гном скомандовал привал. Они уже миновали несколько деревень, различимых в стороне от тракта, но не останавливались, проехали мимо. Теперь день клонился к закату, и нужно было устраиваться на ночлег.

Первым делом Ишва и Калеб принялись устанавливать палатку, в то время как Ариэль довольно ловко управился с лошадьми, задав им и мулу корма и привязав к деревцу в сторонке от лагеря. Отец Клаудий расчистил место для костра и притащил откуда-то из леса поваленное дерево. Подстелив шерстяное одеяло, он уселся и глубокомысленно уставился перед собой.

– Так что, отче, вы считаете, что ваша вера в духа куда важнее общих религий? – управившись с палаткой, к нему подошел Ишва.

– Истинно так, сын мой. Религия развращает разум, делает людей слабыми и покорными, готовыми принимать все таким, как скажут священнослужители. Я же не служу никому, лишь чту кодекс и заветы, и стараюсь следовать принципам, там описанным.

– Разве это не то же самое, чем занимаются прихожане Единого? – удивился маг. Отец Клаудий усмехнулся.

– Давай-ка я тебе расскажу побольше о Едином, сынок, сам для себя решишь, стоит ли он поклонения или нет.

Предчувствуя очередной теологический диспут, Калеб ткнул подошедшего Ариэля в бок.

– Идем, соберем веток для костра.

Эльф не стал противиться, и они вместе скрылись в лесной чаще, не отходя, впрочем, далеко от лагеря.

После недавней грозы веток на земле хватало с избытком, знай, наклоняйся себе да поднимай. Впрочем, гному даже наклоняться особо не нужно было. Ариэль, на удивление, молчал, то ли не отошел еще от спора с жрецом, то ли погрузился в собственные мысли.

– Слушай, ты ведь так и не рассказал о себе, – заметил Калеб. Эльф покосился на него, хмыкнул.

– У меня очень насыщенное прошлое, дружок. Уверен, что хочешь знать?

– Полагаю, да. Нам еще долго придется путешествовать вместе, и если Ишву и отца Клаудия я узнал достаточно неплохо, то с тобой все сложнее. Чем ты вообще занимался до встречи с нами?

– Тем же, чем и ты, – пожал плечами Феоктист Двенадцатый. – Выполнял различные заказы, пил, гулял с прекрасными дамами, снова пил. Скука, одним словом.

– И так всю жизнь? – изумился Калеб. Эльф расхохотался, вспугнув птиц.

– Почти. Какое-то время довелось побыть королем одного небольшого государства, но это такое тухлое занятие, скажу я тебе.

– Королем? – Калеб вовремя захлопнул рот, удивлению не было предела. – Так сколько же тебе лет?

– Вообще-то, у молодого красивого мужчины спрашивать возраст не положено, – погрозил пальчиком Ариэль.

Больше он не проронил ни слова, а Калебу нужно было время, чтобы осмыслить услышанное. Выходит, их спутник гораздо старше, чем кажется. Эльфы живут долго, и ему вполне может быть за сотню лет. Тогда, выходит, Феоктист Двенадцатый умнее и опытнее их всех, вместе взятых?