Эта безумная, безумная семья - [42]

Отступление шестое.

У Вильгельмины было шесть дочерей. Старшую из них зовут Калиоста. И ее появление на свет, пожалуй, было предрешено кем-то высшим.

Если спросить саму Вил, она точно не сможет сказать, кто был отцом девочки, она даже не помнит его лица. А жаль. Многим, кто знает Осю (как называют Калиосту в семье), хотели бы узнать, откуда у нее такая наследственность.

Дело в том, что она родилась оракулом. С пеленок, еще не умея толком разговаривать, она могла точно предугадать, что случится в следующую секунду, и ее не нужно было учить обращаться со своим даром. А ведь она обладает действительно феноменальным Даром — помимо того, чтобы заглядывать в будущее (и, в отличие от обычных экстрасенсов, которые могут заглянуть лишь в одну вероятность будущего, она могла посмотреть в любую), она могла видеть настоящее и будущее. Дар, которого не может быть у человека.

Когда Калиоста подросла, выяснило, что она и в самом деле не человек, и даже не ведьма. Она принадлежит к одному очень древнему народу, который отличается двумя чертами: потомки не обязаны быть связаны с предками (то есть в любой семье, совершенно любой, может родиться кто-либо из народа; что, впрочем, случается крайне редко), и они обладают тремя ипостасями. Но, кроме плюсов, эта раса обладает и минусами.

Да, они долго живут. Только оракулы, вроде Калиосты, слишком плохо развиты физически, и убить их не так уж сложно. Да, оракулы этого народа могут видеть намного больше, чем "зрящие" других народов. Но за это назначена своя цена — зрение.

И вот, когда Калиосте исполнилось пятьдесят лет, и у нее открылись другие две ипостаси, она начала медленно слепнуть… Но, улыбаясь, она раз за разом повторяет семье, что так ей будет даже легче — не запутаешься, что происходит в настоящем, а что только должно произойти. Зрение — это обман, так считает Ося. А ее родным остается только смириться.

Но, знаете, одно можно сказать с уверенностью — Калиоста замечательная старшая сестра. Она никогда не ругалась на младшеньких, всегда, чем бы ни была занята, находила секундочку, чтобы поиграть с ними или рассказать что-то интересное. И, наверное, за то, что ни одна из пятерых младших не стала такой же ветреной, как их мать, тоже нужно благодарить Осю. Впрочем, и мать она тоже любит, заботится о ней и помогает, как может. Пожалуй, без Калиосты мир в их семейной ветке был куда более хрупким. И пусть внешне она похожа на Снежную Королеву, душа и сердце у нее теплее, чем у многих.

Глава восьмая

— Ну, дальше ты сама. Зайду за тобой через три часа. Управишься? — засунув руки в карманы и чуть ссутулившись, поинтересовался Борталио, с интересом оглядываясь.

Находились мы не где-нибудь, а в лаборатории дядя Адама, в которую только что переместились с Поклонной горы. Что собой представляла лаборатория? Увы, поспешу вас расстроить — не было здесь идеальной чистоты и всяких интересных штучек. Почему? Да потому что дядя у меня оригинал — он работает не в лаборатории, а в спальне, здесь же он обитает все свободное от изобретений время. Ест, спит, книги читает…

Кто-то еще удивляется, что моего дядюшку глава города, его старый приятель, уже раз двадцать спасал от домика с мягкими стенками?

Оглядевшись по сторонам в поисках дяди Адама, кивнула рассеянно:

— Ага. Постараюсь. Ну, ты сам знаешь нашего дядю…

Хмыкнув, мол, знаю, Борталио не стал больше разводить разговоров, а просто исчез, оставив меня в гордом одиночестве.

Вообще, что ин говори, но жизнь — интересная штука. Вот, кажется, только ты переехал в новый город, начал новую жизнь, и эта самая жизнь начала только-только налаживаться, как снова приходится снова куда-то бежать, кого-то спасать. Неужели я так похожа на супермена? Сил особенных у меня нет, гениальности ума (я, конечно, излишней скромностью не страдаю, но и преувеличивать свои возможности не собираюсь) — тоже. Мне бы жить спокойно, работать в школе, пока не надоест, думать о будущем и искать любовь всей своей жизни… Нет, пожалуй, последнего мне не надо. Наигралась я в свое время в любовь, больше не тянет. Так вот. Работать в школе, завести семью…

Стоп! Поймав себя на этой мысли, я остановилась около лабораторного (вернее будет сказать — кухонного) стола и настороженно принюхалась. Ну точно! Дядя снова пытается изобрести идеальное любовное зелье (профессиональный интерес — философский камень уже найдет, теперь нужно придумать формулу любви). Ага, и опять у него какой-то "Заведисемьюнчик" получается. Тьфу, даже меня пробрало…

Зато теперь стало понятно, куда идти. На запах, конечно.

Зайдя в спальню (ту самую, которая была лабораторией на самом деле), я решила не мудрствовать лукаво и осторожно (не советую вам кричать в лаборатории алхимика!) позвала:

— Дядя Адам?..

Сначала ничего не происходило. Потом послышался тихий "бум", затем "бабах!" и комнату заволокло едким дымом. Успеть осознать, что алхимика нельзя беспокоить даже тихо, я не успела…

В саду тихо, только деревья о чем-то шепчутся под легким ветерком, и птицы перекликаются, словно ищут друг дружку. Ищут всю жизнь.

А еще тишину в саду прерывает поскрипывание качелей, на которых сидит девочка на вид лет двенадцати, волосы которой отличаются оригинальной расцветкой — фиолетово-черные. На самом деле, ей уже пятнадцать. Дурацкое тело. И глупая младшая сестренка. Нечего было так расстраиваться из-за тех слов, она же не хотела ее обидеть, просто настроение было плохое…