Эстеты из Кукановки - [38]
В «другое место» дюппель вошел со скоростью светового луча. За ним в стену провалился молоток, и в образовавшемся провале по локоть увязла десница мастера.
— Молоток тут бессилен, — сказал Геннадий, выдрав руку. — Достаньте шлямбур или электродерь.
— А как вас известить? — спросил я, стараясь запомнить незнакомые слова «шлямбур» и «электродерь».
— На кой дьявол меня извещать? — удивился Геннадий. — Со шлямбуром вы сами дыр навертите, мое почтение. Забьете в дыру деревянную пробку, а в пробку — обыкновенный, нормальный гвоздь. И вешайтесь на здоровье… Давайте рассчитаемся.
Еле мы оправились от этого визита, как нас посетил высокий, широкоплечий человек, симпатичный на вид и совершенно трезвый. Он ходил по квартире на цыпочках и приговаривал:
— Оч-чень приятная жилище. Чуть-чуть довести до кондиции — и будет, как кукла. Дверки привести в порядок, а то они у вас… хе-хе… скосоротились. Форточки прорезать. Ясненько. Полочки для книжечек во встроенном шкафу? Ладненько.
— А сколько будут стоить эти полочки?
— Ды-ды-ды, — сосредоточенно забубнил столяр. — Высота… Ширина — метрик три сантиметрика… Глубина… Десять полочек. Задней стены не надо: тут естественная стена имеется… Итого девяносто.
— Так ведь мы за красивый, полированный, застекленный шкаф заплатили 65 рублей! — возопил я.
— Такие шкапчики на госпредпрятиях делают, — пояснил мастер, — там механизмы, массовое производство, охрана труда. А я кустарь-модельщик. Я, может, одним перочинным ножом буду работать ваши полочки.
Подумав, что ради удовольствия иметь девять кустарных полок вряд ли стоит всем семейством идти по миру, я простился с мастером. Он ушел, содрав с меня три рубля «на такси».
С обойщиками я тоже не сошелся в цене, а сантехник так и не мог взять в толк, зачем мне понадобилось, чтобы вода из душа текла вниз, а не вбок, на стену.
Потом приходили еще какие-то люди. Они сообщили, что заделывать щели в полу — пустое занятие, ибо пол еще «недорассохся» и еще не вся шпаклевка вылезла.
— Хватит! — сказал я и взял отпуск.
Прежде всего приобрел инструмент: фуганок, рубанок, шлямбур и электродерь (теперь я узнал, что эта штука называется электродрель), купил сухой шпаклевки, прибавил в нее краски под цвет пола, набуравил туда же столярного клея и замазал щели в полу. Получилось терпимо.
Потом отправился на соседнюю стройку и принес досок — их все равно там сжигали. Сделал полочку для кухни. Тумбочку для ванной. Потом, окончательно обнаглев, изготовил «антресольку» во встроенном шкафу. Венцом моего творчества был великолепный стеллаж для книг.
Когда я, насвистывая старинный романс «На Дерибасовской открылася пивная», настилал в прихожей линолеум, возле меня остановилась соседка.
— Голубчик, золотые ручки! Вот бы и нам так! Ты когда у этих-то кончишь? Приходи, милок, мы выше этажом живем.
Пошел я к бабке из чистого спортивного интереса. Прикинув, сколько будет стоить там ремонт по моему методу, я запросил вдвое. К моему изумлению, меня не вытолкали в шею, не позвонили по 02, а со слезами радости сказали:
— Так это ж по-божески! А ты не шутишь? Уж мы тебя и покормим славно. Пирожков испечем. Ты с чем больше уважаешь, с ливерком или с рыбой?
Не судите меня строго. Из чувства человеколюбия я «уважил» старушку и сделал ей ремонт. Получилось даже лучше, чем у меня. Вот что значит набил руку!
На вырученные деньги мы купили новое оборудование для душа.
Вскоре у моих дверей уже стояла очередь жильцов.
Стоит ли говорить дальше? Я ушел с работы и теперь занимаюсь ремонтом соседских квартир.
Бурный размах жилищного строительства дает мне полную гарантию того, что я буду обеспечен работой на весьма продолжительное время. Рядом с нашим строятся еще три пятиэтажных дома. Строит их то же «СУ-90», что украсило землю нашим жилищем.
Так я стал строителем-универсалом. Я и сантехник, и маляр, и плотник, и штукатур. Что твой Петр Первый.
А теперь скажите положа руку на сердце: мог бы я получить столь ценную квалификацию, если бы строители не халтурили? Конечно, нет! И был бы я неучем, не умеющим вбить гвоздь в стену. Так что не проклинать, не обсуждать на товарищеских судах и не критиковать в печати нужно бракоделов и халтурщиков, благодарить. Что я и делаю.
НЕПОНЯТНОЕ СЛОВО
Последние пять минут до конца рабочего дня Эдик вертелся, как на горячей сковороде. В семь вечера у него свидание. Свидание первое, и потому опаздывать нельзя. Но до семи еще нужно переделать кучу дел: небритым не пойдешь. Да и цветы недурно бы купить.
Едва стрелки часов возвестили Эдику «конец работы и начало жизни», он сорвался со стула, как ошпаренный. На ходу, вслепую застегивая пуговицы, помчался к ближайшей парикмахерской. Но картина, которую он там увидал, заставила его похолодеть. Около двадцати мужчин именно в этот вечер притащились именно в эту парикмахерскую, чтобы избавиться от излишней щетины, украшавшей их лица. А мастеров было всего два. Дрожа от негодования (не могут электробритву купить, жмоты!), Эдик занял очередь. Вдруг толпа ожидающих заволновалась, загудела и выбросила из своих недр юношу в черном костюме и белом галстуке. Юноша, зардевшись, прошествовал к освободившемуся брадобрею.
