Эстеты из Кукановки - [22]
— И кто только красил вашу дверь, руки бы оборвать! — поддержала другая. — Лупится, как картошка. Вот мы сделаем — ничем краску не отдерешь. Только разве рубанком откарябаешь.
Я поехал к теще: захотелось повидать жену и детей.
Вернулся в понедельник вечером. Дверь была окрашена замечательно. Ровно, гладко, без потеков. Но когда я опустил свой взор, в глазах у меня позеленело.
Позеленело не в переносном смысле. В прямом.
Пол в кухне, покрытый прекрасным светло-серым линолеумом, теперь был густо испещрен крупными кляксами. Той же краской, что была покрашена дверь.
Думаю, что в тог момент я был похож не на Ланового. Скорее, на Габена.
Я не стал ничего говорить бригадиру Демидову. Я взял его за руку и привел в квартиру.
— Это что же вы сделали? — закричал он. — Подумать только, не успел въехать, а всю кухню изуродовал. И что за люди! Ведь эту краску, хоть зубами грызи, не ототрешь. Тут, брат, циклевать нельзя.
Я заплакал.
— Гляди, еще и обижается, — сказал Демидов. — Ну ладно. Ты вот что. Я тебе пришлю…
— Нет! — в ужасе завопил я. — Никого больше не надо. Не пущу! Вот на пороге лягу, и только через мой труп.
— Да не шуми! — снисходительно сказал Демидов. — Чего ты разорался? На пороге он, видите, ляжет. Не хочешь — не надо. Сам попробуй почистить.
Я испробовал все. Скипидар и ацетон, всякие растворители и разбавители, пемзу и наждак, соду и спирт и добился только того, что у меня растворились ногти на руках и слезла кожа с колеи.
— Пижон ты, — дружески сказал Демидов. — Теперь другого выхода нету, как менять…
— Квартиру менять? — тупо спросил я, отколупывая с рук засохшие ошметки кожи.
— Не-ет, зачем квартиру. Линоль менять. Хочешь, я тебе пришлю… ну, ну, чего ты! Кидается, как овчарка. Не хочешь — сам перестели. Смеряй площадь и по смерку купи линоль. Этот отдери, навари вару или смолы. И клей себе. Пустяки.
…Через два дня я получил приглашение в отдел распределения жилой площади. Пошел.
— Дорогой товарищ! — с доброй улыбкой сказал мне заведующий отделом. — Вы как будто жаловались, что у вас тесноваты подсобные помещения. Кухня вроде маловата. Ванная узка, и негде поставить стиральную машину. Так вот, есть возможность обменять. В той же секции освобождается квартира номер шестьдесят пять. Там и кухня и коридор побольше. И ванная пошире на две метлахских плитки. Только в той комнате, что побольше, есть маленький дефект: трещина на потолке. Но это пустяки. Вам ее в один момент заделают. И если вас устраивает…
— Что вы! — невинно глядя на него, сказал я. — Никогда в жизни я не жаловался и никуда больше переходить не намерен. Я, знаете, к этой квартире как-то привык. Помните, у Маяковского: «И полуживую вынянчил»? Ну, пока. Я пошел домой.
И пошел, оставив его в некоторой растерянности.
…Я думаю, что в общем-то отделочники — ребята хорошие и уважают труд своих смежников. Это только мне не повезло. Знать, родился я в недобрый час.
ДВАДЦАТЫЙ МАЙ БЕЛИТЫ
Мальсаг никогда не возлагал особых надежд на эту девочку. Хотя и родилась она первого мая, в самый праздник. Имя ей дали тоже не особенно красивое: не Хава или, скажем, Бика, а попросту Белита. Но отец все-таки любил ее.
— Ладно уж, пусть живет, — говорил он добродушно. — У меня, кроме нее, еще три сына, Алаудин, Балаудин и Салаудин. Вот они — моя надежда, они, надеюсь, прославят нашу семью. А, возможно, и весь аул. А девчонка — что? Выйдет замуж — и все.
Подумав, он добавлял:
— Конечно, если бы я не был передовой, то мог бы взять за нее калым. И немалый. А поскольку я передовой, то брать калым мне не полагается. Тем более, что жена моя тоже передовая: она первая из женщин аула надела пальто.
Чтобы пояснить эти слова — скажу несколько слов.
В те времена, о которых вел речь старик в рассказе, и далее несколько раньше, для женщин этой небольшой кавказской республики надеть пальто было таким же смелым поступком, как для женщины Средней Азии — снять паранджу.
«Женщину должна греть ее горячая кровь» — сказал пророк. И на основании этого эгоистического установления бедняжка и зимой щеголяла в одном платье, прикрыв голову и плечи шалью. Поэтому стоит ли удивляться тому, что в те времена одним из самых серьезных политических мероприятий была кампания «Пальто горянке!»
Увидев в магазине хорошие теплые пальто с меховыми воротниками, причем очень дешевые, да еще в рассрочку, жена Мальсага Маржан живо сбегала домой за деньгами и тут же, в магазине, оформив надлежащим образом документ о рассрочке, она облачилась в пальто.
— Пусть пророк сам разгуливает в ситцевой рубашонке, если ему нравится, а то и нагишом, — заявила она пораженным ее поступком товаркам, — там, в раю, небось, нет ни снега, ни мороза. Ему легко болтать. А я больше не хочу мерзнуть. Да и вам не советую.
Односельчанок не пришлось долго агитировать, они быстро смекнули что к чему и помчались в магазин. Пророк, конечно, уважаемая личность, но нужно все-таки успеть выбрать пальто получше. Маржан, небось, забрала самое красивое.
И не только по этой причине слыла Маржан передовой. Они с мужем в свое время одними из первых вступили в колхоз и без препирательств отвели туда своих двух буйволов. И сыновей отдали не в медресе, а в советскую школу.
