Естественные эксперименты в истории - [63]

Выражаю свою благодарность историкам Африки, которые были так любезны, что отвечали на мои вопросы, пока я пробирался через массив квантитативных исследований по африканской работорговле. Благодарю Ральфа Остина, Дэвида Элтиса, Джозефа Иникори, Дэвида Геггуса, Мэри Караш, Мартина Клейна, Патрика Мэннинга, Г. Уго Нвокеджи и Абдула Шериффа. Замечания и предложения Джареда Даймонда, Евы Нг, Джима Робинсона и Роберта Шнайдера помогли значительно улучшить эту главу. Ее название является отсылкой к заголовку статьи авторства Фрэнси Латур в «Бостон Глоуб» от 20 апреля 2008 года. В статье обсуждается исследование, которому посвящена глава.

6. Землепользование колониального периода, электоральная конкуренция и общественные блага в Индии

Ученые-социологи давно указывают на важность политических и социальных институтов для стимуляции экономического роста и развития. Дуглас С. Норт определяет эти институты как «правила игры в рамках общества», которые ограничивают личный выбор, и утверждает, что институты — и официальные, такие как законы и конституции, и неофициальные, такие как социальные нормы, — в значительной степени определяют операционные издержки в производстве и товарообмене и тем самым оказывают влияние на экономический рост. Далее Норт говорит о том, что институциональные изменения носят в основном нарастающий характер, и акцентирует внимание на трудностях радикальных перемен в этой области. Такая позиция предполагает, что влияние институтов, скорее всего, будет очень долговременным, и, следовательно, указывает на то, что для количественной его оценки необходим детальный исторический анализ на материале длительных периодов времени[289].

В последние годы в экономической литературе, посвященной изучению вопроса институтов, преобладают два метода анализа. Первый представляет собой подробное исследование в пределах заданного времени или места. Примером может служить работа Авнера Грейфа, который с помощью исторических документов исследует работу конкретного института — союза магрибских торговцев XI века. Грейф подробно фиксирует потоки информации и конкретные институциональные практики, которые были разработаны для поддержания экономических отношений между торговцами и их агентами за морем. Эти механизмы, основанные на бережно создававшейся репутации, способствовали процветанию торговцев Магриба. Другой пример — проведенный Нортом и Барри Р. Вайнгастом анализ влияния Славной революции в Англии на упрочение гражданских прав и последующее бурное развитие рынков капитала. Стивен Хейбер, Ноэль Маурер и Армандо Разо рассматривают долгосрочную эволюцию права собственности в Мексике, изучая институты, которые позволили мексиканской экономике устойчиво расти, несмотря на крайне нестабильную политическую ситуацию[290].

Хотя такие исследования помогают разобраться в эволюции институтов, они все же не дают убедительного ответа на вопрос: а что было бы, если бы тот или иной институт был устроен иначе? И тут может оказаться полезным второй метод анализа, основанный на компаративных исследованиях, в фокусе которых — различия в качестве или типах институтов в разных регионах планеты. Вот конкретный пример: Рафаэль Ла Порта, Флоренсио Лопес де Силанес, Андрей Шлейфер и Роберт Вишни провели сравнительный анализ стран с различными правовыми системами и обнаружили, что в странах, где практикуется англосаксонское общее право, права миноритарных акционеров защищены лучше, чем в странах, чьи юридические системы основаны на модели французского гражданского права[291].

Исследование Ла Порты и его коллег демонстрирует и плюсы, и минусы этого метода. Неоспоримое его преимущество заключается в том, что этот метод позволяет построить глобальную модель, которую мы не смогли бы вывести из изучения одного конкретного случая. Однако остается открытым вопрос о причинности: возможно, страны, которые стали использовать французскую систему гражданского права, изначально чем-то отличались от тех, где распространилось англосаксонское право? Скажем, у стран первого типа были систематически иные географические особенности или специфические доколониальные правовые системы, более совместимые с французским гражданским правом, так что наблюдаемые результаты могут быть обусловлены именно этими неочевидными факторами, а не свойствами той или иной европейской правовой системы. Другое возможное объяснение состоит в том, что введение французского гражданского права было, так сказать, лишь частью пакетной сделки. Вероятно, французское колониальное господство в этих странах повлияло не только на правовую систему, но и на множество других институтов и правил. И в этом случае наше заключение о том, что разная степень защищенности миноритариев объясняется различиями в правовых системах (хотя на самом деле ключевыми оказались различия в других институтах — таких как налоговые кодексы или ситуация на кредитных рынках), было бы ошибочным. И пусть обнаруженная корреляция и представляет интерес, мы все же не можем сделать вывод, что именно правовая система объясняет наблюдаемые различия