Естественное убийство. Виноватые - [68]

– Очень интересно! – презрительно хмыкнула Лизанька.

Все взоры обратились на неё.

– Действительно, как это раньше не бросалось мне в глаза. Девочка – вылитый Пашка. Пока Всеволод Алексеевич мне не сказал…

Даже отчаянно зевавшая Светлана Павловна – и та выпучила глаза и, что было очень нехарактерно, слова не могла из себя выдавить.

– Люди чаще всего не замечают именно очевидного, – прокомментировал Северный. – И простите, Маргарита Павловна, что стал печальным вестником. Мне очень жаль, что ваш брат погиб.

– Это опять из-за меня, я не уследила, – прошептала Маргарита Павловна.

Шекерханов недоумённо глянул на Маргариту Павловну.

– Продолжайте, Александр Иванович! – обратился к нему Северный.

– Ну да… – растерянно произнёс тот, но тут же взял себя в руки. – Так вот! Павел Левентов очень любил Лизанькину мать. Но не женился на ней именно потому, что у «молодых либералов», нынче ставших добропорядочными олигархами поздне-средних возрастов, напрочь отсутствовало какое бы то ни было нравственное чувство. Из-за опасений, что при попытке вышибания из него экспроприированных денежных масс будут все средства хороши. Мы не так переживаем за себя, как за тех, кого мы любим. На всякий случай он написал некую разъяснительную записку, которую доверенное лицо должно было передать его возлюбленной в случае его смерти или исчезновения при невыясненных обстоятельствах. В записке он настоятельно рекомендовал разыскать его старшую сестру Маргариту Павловну Фирсанову и держать с ней связь по достижении его ребёнком двадцати одного года. Почему «ребёнком», а не «дочерью»? Да потому что на момент написания этой записки мама Лизаньки была едва беременна. А невдолге Павла Петровича отправили в мир без печали, где ни дети, ни сейфы, набитые долларами, уже не нужны. Но возлюбленная господина Левентова был женщина не слишком могучего ума и к воле покойного отнеслась без особого пиетета. Она была самой обыкновенной…

– …дурой! – зло вырвалось из Лизаньки, к этому моменту уже пересевшей от своего супруга за соседний столик.

– Она была самой обыкновенной женщиной и вскоре вышла замуж за самого обыкновенного мужчину, который удочерил Лизаньку. И они стали самой обыкновенной, вполне счастливой семьёй. Когда Лизаньке было восемнадцать, её отец погиб в автокатастрофе, а её мать вскоре умерла от рака щитовидной железы.

– Стали бы они самой обыкновенной счастливой семьёй, если бы папа этой дуре квартиру и машину не купил! Они так сто лет и катались на той самой машине! И даже ремонт за восемнадцать лет в квартире ни разу не сделали. Этой клуше Египет за счастье был, был бы милый рядом, и по телевизору лишь бы мыло гнали – и всё! Я уже не знала, что и как тем врачам в больницу таскать, когда она заболела! И тут я полезла на антресоли и… – Лизанька замолчала, поняв, что сболтнула лишнего.

– Не утруждайте себя. Мы так и предполагали, что интеллектом вы удались в вашего биологического отца, – вежливо обратился к Лизаньке полковник. – Вы обнаружили некие бумаги, возможно, фотографии. Разыскали поверенного, передавшего эту невнятную для вашей матери записку, и…

– И почему ты мне просто не сказала, что ты дочь моего брата? Что ты моя племянница? – спросила Лизаньку Маргарита Павловна. – Неужели я о тебе не позаботилась бы? Я так любила твоего отца!

– Позаботились бы, ага! Нужна мне ваша забота, как собаке пятая нога! Мне не забота ваша нужна была, а деньги моего отца!

– Лизанька понятия не имела, о какой сумме идёт речь. Ничего особенного из доверенного лица Лизаньке выбить не удалось, несмотря на свою молодость, красоту и умению мимикрировать под окружающую среду и обстоятельства. Она поняла лишь то, что есть какие-то шальные бабки и что её отец, судя по всему, все эти шальные бабки завещал своей младшей сестре, которая бог её знает где и чёрт её знает кто. Лизанька проделала колоссальную исследовательскую работу. Лизанька очень одарена, и у неё криминальный склад ума. Лизанька могла стать великой сыщицей, но решила стать преступницей. Забота ей, Маргарита Павловна, действительно была нужна, как собаке пятая нога. Лизанька получала удовольствие, занимаясь расследованием и выстраивая хитромудрые комбинации. Маргарита Павловна же и понятия не имела ровно до своего шестидесятипятилетия. Потому что швейцарским банкирам даны были чёткие указания: если Маргарита Павловна не объявляется прежде – мало ли что может случиться с ещё не рождённым ребёнком, который, даже родившись, бог его знает, доживёт ли до двадцати одного года, – они разыскивают её именно в этом возрасте. Или её наследника. Или ближайшего кровного родственника. И деньги передаются в полном объёме ей, её наследнику или её ближайшему кровному родственнику при одном-единственном условии. Такой, знаете ли, страховке, что деньги попадут, если не в её, то в добрые хорошие руки. Добрая, хорошая, детская тайна, которой никто, кроме Маргариты Павловны или действительно близкого ей человека, не придал бы большого значения.

Воцарилась тишина, которую нарушал только могучий храп Светланы Петровны.

– Не слишком большая доза барбитуратов. Она сделала всего лишь один глоток. Проспится и будет как новенькая, – заверил всех Всеволод Алексеевич. – Возможно, Лизанька, это вас разочарует, но и Екатерина Фёдоровна не валяется на кухне мёртвая, потому что ликёр она не выпила, а всего лишь опрокинула себе в рот, чтобы тут же выплюнуть обратно в рюмку. Убийственная доза предназначалась не ей, но Фёдоровна – человек надёжный и в точности выполнила все мои указания. Как, впрочем, и Маргарита Павловна, до последнего отказывавшаяся верить в версию Александра Ивановича.