Естественная смерть корейского сталинизма - [9]

Второй вопрос – число детей. Мало. Сейчас – около двух, ниже уровня простого воспроизводства. В начале 60-х гг. общий показатель фертильности был порядка шести. В 60-е гг. он потихоньку снижался. Затем в начале 70-х гг. была проведена очень интересная тихая кампания ограничения рождаемости, очень эффективная. Она, видимо, по жесткости напоминала китайскую, но любопытно, что она практически не отражалась в печати. Почему – неизвестно. Но на уровне народной группы и т.д. было оказано очень большое давление, прошел резкий сброс рождаемости: в это время общий показатель фертильности был около пяти, он упал до трех, чуть меньше. Сейчас он в районе двух. Интересная особенность этого общества – оно городское, очень образованное, безумно нищее. Но оно городское, 70% населения живет в городах, полное отсутствие неграмотности, практически все население имеет среднее образование, даже если мы забудем, что изучение истории – это заучивание генеалогии великого вождя, но математику они учат. Очень интересная ситуация. Мы имеем голод в пусть неразвитом, но индустриальном обществе.

Григорий Гриценко (экономический обозреватель «Полит.ру»): У меня к вам три вопроса. Первый – какой встречный поток товаров и услуг получают корейцы, которые работают в Китае? Вы сказали, что очень сильно развита контрабанда. Понятно, что китайские товары ввозятся в Корею и там продаются за бешеные деньги. Что вывозится из Северной Кореи в Китай?

Ланьков: Я сам специально занимался этим вопросом. Вывозятся, условно говоря, неофициально две вещи и третья официально. Во-первых, вывозится смешная экзотика: сушеные древесные грибы, дикорастущий женьшень, трепанги – морские огурцы. На чем все люди вокруг меня делали деньги – это медицина, такие экзотические вещи, которые можно продать: кроличьи, собачьи шкурки. Вторая часть – вывозились (уже, видимо, все вывезено) металлолом, цветной металл, контрабандный золотой песок, который воруют на приисках. И третье – главное, но это уже официальная торговля. В последние несколько лет, 2-3 года, произошла резкая активизация китайского официального бизнеса в Северной Корее, по-видимому, политически мотивированная. И они сейчас очень активно покупают права на разработку тех немногих, но имеющихся полезных ископаемых, которые там есть. В частности, есть не совсем проверенные данные, что они купили право разработки в Мусанском руднике (это железная руда), что идут переговоры по углю и т.д.

Гриценко: А в Северной Корее есть золотой песок?

Ланьков: Да. У них с конца XIX.в. золотодобыча. Причем у них странно получалась добыча: то вверх, то вниз. Т.е., видимо, новые технологии давали рывок добычи, а потом это истощалось. Причем там нет собственной технологии, это делают иностранные фирмы, немецкие и австралийские.

Гриценко: Спасибо. Второй вопрос. Как я понимаю, на проектах строительства транскорейской железной дороги с выходом в Российскую Федерацию, на строительстве транскорейского газопровода с выходом из Российской Федерации можно поставить крест?

Ланьков: Нет, почему же. О них говорят. Более того, я как раз считаю, что рано или поздно по крайней мере первый из этих проектов – транскорейская магистраль – будет реализован. Естественно, не в том смысле, что все, кто захотят, сядут на поезд, – это политически очень опасно: разрешать непонятным товарищам ездить через священную землю. А контейнер – он контейнер, и если правильно организовать контроль – ничего страшного, ну, проедет контейнер по охраняемой территории. Другое дело, что северокорейцы, естественно, не готовы вкладываться. Они рассчитывают, что в это вкладывается кто угодно, но не они. Но это обычная проблема при работе. Да, задержки. Но разговоры идут. Я не очень большой оптимист, но и не пессимист. Это вполне может быть, только не в ближайшем будущем.

Гриценко: Спасибо. И третий вопрос. Из того, что вы сказали, складывается впечатление, что корейцы всегда очень плохо, бедно жили до 1945 г., поэтому эта карточная система не сильно повлияла на их жизненные установки, мировоззрение и т.д. Они и раньше бедно жили, а тут карточки добавились, а пайка риса была такая же, как и сто лет назад, и двести. Это так?

Ланьков: Да. Более того, есть очень любопытная особенность. После всех сокращений средняя пайка риса – 550 г Формально 700 г, но там есть официальные якобы патриотические вычеты. 550 г риса – это количество риса, которое полагалось человеку, мобилизованному на тяжелые физические работы во времена династии Ли. Т.е. в XVIII в. нужно было строить крепостную стену или копать канавы. Любой крестьянин был не только военнообязанным (кстати, фактически его никогда в армию не брали), а он был еще обязан трудовой повинностью, и когда он на ней находился, государство его кормило, исходя из этого же расчета. Т.е. нынешний паек и паек XVIII в. идентичны. Это очень серьезный момент. Почему режим первоначально пользовался большой поддержкой? По ряду причин. В отличие от Восточной Европы, режим воспринимался не как навязанный оккупационными силами, а как свой собственный режим, который сменил колониальную власть. Причем при всех ужасах и преувеличениях в рассказах о японском управлении власть все-таки была мерзкая. А в смысле уровня набития живота поначалу даже, может быть, и выиграли. Серьезных изменений ни в ту, ни в другую сторону не было.