Эстер - [15]
Врачи андижанской больницы почти не надеялись сохранить жизнь Мухитдина. В лучшем случае, говорили они, после очень тяжелой и сложной операции он останется жить, но ходить никогда не сможет. Мухитдин много дней не приходил в сознание, поэтому операция откладывалась. Когда же он очнулся, отец его, Умар-углы Инам, попросил, чтобы Мухитдина выписали и увез сына домой…
Мудрым человеком был Умар-углы Инам. Не могу не написать здесь о нем, пусть хоть очень коротко.
Работал он агрономом, но и другие естественные науки изучал, прекрасно знал историю. Весь дом его был в книжных полках. Среди многих сотен книг немало было и старинных арабских – сочинения ученых, философов, богословов. Этих книг на арабском языке Умар-углы Инама лишила советская власть. Приехали однажды в кишлак красноармейцы в островерхих шлемах с большой красной звездой. Они обыскивали дома, забирали арабские книги – и тут же сжигали их на кострах… С тех пор Умар-углы Инам, человек глубоко верующий и вообще очень добросердечный, к советской власти никаких добрых чувств не испытывал…
Отец Мухитдина был человеком физически сильным. В свои шестьдесят лет он мог притащить с базара в каждой руке по мешку муки. Каждый мешок – 30 кг веса!
Врачам андижанской больницы Умар-углы Инам не доверял: что могли сделать врачи, которые считали его сына безнадежным? Мудрый человек знаком был с восточной медициной, основанной Авиценной. Потому и увез он Мухитдина из больницы, что узнал: неподалеку, в Джелалабаде, живет замечательный восточный лекарь: табиб Абдулхаким Бобо, старый уйгур, изгнанный из коммунистического Китая, из Синьцзяна. Неподвижного, полуживого Мухитдина пришлось везти к табибу, уложив кое-как на заднее сидение машины Волги…
– Вы сам приезд помните? – спросил я.
– Да, – кивнул Мухитдин Инамович. – Помню, как старик с длинной седой бородой велел перенести меня в дом, положить животом вниз на доску. Он долго меня осматривал. Слушал пульс, потом принялся за ноги: покалывал иглами колени, икры, ляжки. Спрашивал, чувствую ли я что-нибудь. Но я не ощущал ничего… Закончив осмотр, табиб принес какие-то отвары, один дал понюхать, другой попросил выпить. Тут я заснул и не просыпался дня два…
Позже отец рассказал сыну о том, что произошло, пока он так крепко спал. А произошло, можно сказать, чудо: старый табиб манипулировал позвонки пальцами рук. Он соединил переломы на позвоночнике Мухитдина так, чтобы позвонки могли правильно срастись.
Когда Мухитдин очнулся, он уже снова лежал на спине. Болей не было. Но ему казалось, что ниже пояса у него нет тела: он не чувствовал ни бедер, ни ног…
– День шел за днем, а ноги все не появлялись. И вдруг – через восемнадцать дней это случилось – боль вспыхнула, как огонь. И вместе с ней я почувствовал свои ноги! Они вспотели так, будто их облили водой, потом стали сильно дергаться. Отец – он от меня не отходил – позвал табиба. Старый целитель был очень доволен. Засмеявшись, он сказал отцу: «Ваш сын будет не только жить – он и ходить сможет». И, как видишь, Валера, табиб сказал правду, – усмехнулся Мухитдин Инамович. – Он вернул мне ноги!
Я в ответ только головой помотал. Невозможно было себе представить, что этого крепкого, плотного человека с прямой спиной и упругой походкой врачи когда-то считали безнадежным больным, навсегда приговоренным к инвалидному креслу. Действительно произошло чудо!
– Когда же вы начали ходить? – спросил я.
– Месяца через два. Первый из них я пролежал на доске, второй – на обычной постели. Табиб давал мне лекарство: пилюли, составленные из 68 высушенных трав. Назывались они Хап-дора. Боли продолжались – и в ногах, и в позвоночнике, но прибавлялись и ощущения. Я начал чувствовать, что происходит в моем кишечнике, в прямой кишке, в мочевом пузыре… И вот настал день – кажется, пятьдесят пятый, – когда табиб и отец подняли меня, держа на весу, и с их помощью я сделал четыре шага… А дальше – два костыля, через месяц – один… Однажды я услышал: «сегодня попробуй сам»… И я пошёл, пошёл сам – качаясь, придерживаясь за стены – но пошел!
– Счастливый день! – пробормотал я.
– Еще бы! – кивнул Мухитдин Инамович. – И хорошо, что в этот день я не знал, сколько впереди тяжелого. Даже не в переносном смысле, а в прямом: табиб стал нагружать меня тяжестями. Два мешочка песка – один на спине, другой на груди – перекинуты через плечо… По мешочку с песком – в обеих руках… Уж не помню, сколько они весили вначале, но дошло до 30 килограммов на каждую руку. Попробуй-ка пошагай! Но я шагал, радовался, кое о чем раздумывал.
Через полгода я уже мог ходить совершенно свободно. Однажды табиб сказал: «пора нам расставаться» – Вот тут-то я и осмелился ответить: расставаться не хочу. Я почтительно прошу табиба разрешить мне быть его учеником. Табиб не сразу дал согласие. Сначала память мою проверил, определил чувствительность пальцев. Это ведь очень важно для доктора-пульсолога… И, наконец, я услышал решение: «согласен учить тебя, но с условием: институт ты не бросишь. Заниматься приезжай по выходным, а на остальные дни недели будешь получать задания»… Что тут поделать, – вздохнул Мухитдин Инамович. – Спорить с учителем я не смел. Пришлось согласиться.
В книге автор талантливо и живо рассказывает о своих ранних годах, о том, как жилось в советском Узбекистане 60-70-х годов прошлого века еврейскому мальчику и его родным. «Старый Город»… «Землетрясение»…«Кошерные куры»…«Текинский ковёр и другие сокровища»… «Веселая ночь под урючиной» – уже сами названия глав, пробуждают интерес. И, действительно, каждая из них переносит нас в мир ребенка, полный открытий и событий. Дает почувствовать атмосферу, в которой живет маленький бухарский еврей то в огромном узбекском городе Ташкенте, то в многонациональном промышленном Чирчике.
В книге автор рассказывает о своих студенческих годах, нелёгкой иммиграции и становлении в новой стране. Администрация сайта ЛитРес не несет ответственности за представленную информацию. Могут иметься медицинские противопоказания, необходима консультация специалиста. Содержит нецензурную брань.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.