Эстер Уотерс - [17]

— Мне сказали, Уотерс, — так, кажется, вас зовут? — что вы, как только приехали, отказались исполнять распоряжения поварихи и даже покинули кухню.

— Я только сказала ей, мэм, что мне надо сначала переодеться, а со станции еще не привезли моего сундучка. А миссис Лэтч сказала, что такое платье, как у меня, беречь нечего, но только, если кто беден и у него не так много платьев…

— Так у вас нет платьев?

— У меня их не так много, мэм, и это платье, в котором я приехала…

— Забудьте об этом. Скажите мне, у вас нет платьев? Если вам нужны платья, у моей дочери, вероятно, найдется для вас что-нибудь… Вы примерно одного роста, и если немножко переделать…

— Ах, мэм, вы очень добры. Благодарю вас, благодарю, но я обойдусь пока своими до первой получки.

Даже хмурая гримаса на длинном лице миссис Лэтч не могла испортить удовольствия, полученного Эстер от этой коротенькой беседы с миссис Барфилд, которая оказалась такой славной, доброй женщиной. С легким сердцем принялась Эстер за работу и даже стала напевать что-то, моя овощи. И твердо решила про себя: пусть миссис Лэтч ее невзлюбила, она постарается своим добродушием победить ее неприязнь, ведь она ничем этого не заслужила. А Маргарет дала Эстер совет — отказаться от своей кружки пива. Пинта доброго пива в день не может не смягчить сердце поварихи, сказала Маргарет; кто знает, а вдруг она научит Эстер делать желе и пирожные.

Правда, когда Эстер подняли на смех, узнав, что она по утрам и вечерам читает молитвы, Маргарет не отставала от других. И случалось, что она вместе с Гровер и Сарой изводила Эстер, расспрашивая ее, где и как она прежде работала, но в общем-то она была к Эстер добра, и Эстер понимала, что Маргарет выбрала правильную линию поведения по отношению к ней. Она опекала ее осторожно, чтобы это никому не бросалось в глаза, и, по-видимому, искренне симпатизировала ей, порой даже помогала в работе, которой миссис Лэтч старалась навалить на Эстер как можно больше. Но Эстер теперь была исполнена решимости; она справится со всем, чего бы от нее ни потребовали, и нипочем не даст им повода отослать ее обратно; она останется в Вудвью до тех пор, пока не проникнет в секреты приготовления разных блюд, а потом устроится куда-нибудь на хорошее место. Однако миссис Лэтч, пользуясь своим положением, очень ловко ставила ей в этом всяческие препоны. Прежде чем приняться за приготовление желе или соуса, миссис Лэтч неизменно обнаруживала какую-нибудь кастрюльку или сковородку, которая нуждалась в том, чтобы ее еще раз потерли песком, а если кастрюльки не оказывалось под рукой, она посылала Эстер наверх, в свою комнату, скрести пол.

— Просто в толк не возьму, почему она так на меня взъелась? — не раз спрашивала у Маргарет Эстер.

— Да не больше, чем на всех других. Не жди, что она научит тебя стряпать; она всегда боялась, как бы кто-нибудь из судомоек не позарился на ее место. Но скажи на милость, с какой стати должна ты, что ни день, вывозить грязь из ее спальни? Если бы Гровер не задирала так нос, можно было бы пожаловаться ей, а она сказала бы Ангелочку — мы все так называем нашу хозяйку между собой, — и Ангелочек живо положила бы конец этому безобразию. Этого у нашего Ангелочка не отымешь — она любит, чтобы все было по справедливости.

Миссис Барфилд, или Ангелочек, как называли ее слуги, принадлежала к той же религиозной общине Плимутских Братьев, что и Эстер. Она была дочерью одного из местных фермеров-арендаторов — в те дни уже очень древнего старца — по фамилии Эллиот. Всю свою жизнь он трудился на клочке бесплодной холмистой земли, не сводя дружбы ни с кем, никому — будь то сквайр или поденщик — не уступая ни гроша. Его и сейчас можно было видеть порой где-нибудь на склоне холма в черном долгополом, застегнутом на все пуговицы сюртуке и низко надвинутой на лоб фетровой шляпе, широкие поля которой оставляли в тени его тощее, землистого цвета лицо. Фанни, миловидная дочка Эллиота, покорила сердце сквайра, когда он проезжал верхом мимо их фермы. Встает ли перед вашим взором скромный облик молоденькой девушки, воспитанной в пуританской строгости, чей легкий, скользящий шаг в желтых зарослях дрока заставляет сквайра убыстрять бег его кобылы и под разными предлогами хозяйственного характера все чаще и чаще наведываться на ферму, прячущуюся за рощей в глубине ложбины? Сквайр вынужден был дать обещание вступить в общину Плимутских Братьев. Он дает также слово никогда не играть больше на скачках, после чего Фанни Эллиот соглашается стать миссис Барфилд. Честолюбивые члены барфилдского семейства объявляют этот брак мезальянсом, по более рассудительные и менее строгие судьи находят, что молодые чрезвычайно подходят друг другу, ибо еще живы в памяти те времена, когда три поколения назад семейство Барфилдов содержало платные конюшни и лишь при покойном сквайре поднялось до уровня местной знати; следовательно, утверждают завистники, эта семейка теперь просто возвращается туда, откуда пришла.

Первое время сквайр оставался верен своему слову. Скаковые лошади исчезли из конюшен Вудвью. И лишь после того, как жена родила ему двоих детей, он записал одного из своих жеребцов на стипл-чез. А затем, уже в самом непродолжительном времени, скаковая конюшня Вудвью снова заработала на полный ход. Были пролиты слезы, в доме на какой-то период воцарился разлад, но время заставляет всех нас идти на уступки. Миссис Барфилд перестала удерживать мужа от скачек, он же, со своей стороны, не делал больше попыток охладить ее религиозный пыл. Она могла посещать молитвенные собрания всякий раз, когда этого жаждала ее душа, и могла читать Евангелие столько, сколько ей заблагорассудится.