Эстер Уотерс - [146]
Потом, заметив страдальческое выражение ее лица, он сказал:
— Нет, верно, ничего бы не изменилось. Видно, так суждено, и чему быть, того не миновать. Мне пришло время сойти в могилу, и я все время знал, что так оно и будет. Египет все равно не помог бы мне. Я никогда, сказать по чести, в это не верил — пустые всё были надежды. Ты думаешь, я неправду говорю? А вот взгляни сюда, знаешь, что это за книга? Это Библия. Теперь ты видишь — я давно знал, что моя песенка спета. Я знал — не могу тебе объяснить почему, но только я знал, — что Риза не выиграет… Это ведь всегда как-то знаешь наперед. Даже когда я ставил на эту кобылу, у меня не было в нее той веры, как бывало прежде с другими лошадьми. И с каждым днем это чувство росло. Почему-то мне казалось, что счастью не бывать, и сегодня я уже ясно почувствовал — все пошло прахом, и попросил, чтобы мне дали эту книгу… Какие прекрасные тут есть мысли.
— Да, конечно, конечно, Билл. Вот увидишь, тебе никогда не надоест читать ее.
— Просто удивительно, какое утешение она дает. Послушай, я тебе почитаю… Не правда ли, как хорошо сказано? Какие чудесные слова!
— Правда. Я всегда знала, что ты когда-нибудь обратишься к господу.
— Боюсь, что я жил неправедно. Я не хотел тебя слушать, когда ты, бывало, толковала мне о том, сколько зла приносит всем этим беднякам, которые приходили к нам в пивную, игра на скачках. Взять хоть Сару. Верно, она уже вышла из тюрьмы? Ты ее ни разу не видела?
— Нет, ни разу.
— А потом еще Кетли.
— Перестань, Билл, не нужно об этом думать. Если ты от души раскаялся, господь тебя простит.
— Ты думаешь, он простит?.. А сколько, может быть, еще людей погибло, о которых мы ничего не знаем? А я никогда тебя не слушал. Я был упрям, а теперь вдруг все понял. У меня открылись глаза. Эти благочестивые люди, которые затеяли против нас дело, они знали, что добиваются правды. Я им всем прощаю.
Уильям закашлялся, беседа оборвалась, и из коридора, словно эхо, донесся кашель других больных. Кашляли мужчины, лежавшие в больших плетеных креслах; кашляло несчастное скелетоподобное создание с впалыми щеками, ввалившимися глазами и жидкой бородкой, присевшее на скамейку у стены; кашлял высокий белый как лунь старик. Он сидел неподалеку от Эстер и Уильяма и прилежно трудился, сплетая коврик.
— Когда я его обрежу, он будет выглядеть еще лучше, — сказал старик сиделке, которая похвалила его работу. — Да, тогда он будет еще лучше.
Из палат тоже доносился кашель, и Эстер вспомнился испугавший ее мальчик, прямо и неподвижно сидевший на своей койке; она снова увидела бледное восковое лицо и остановившийся взгляд, устремленный в пустоту. Уильям опять закашлялся, и они молча поглядели друг на друга. Каждому из них хотелось что-то сказать, но они не находили слов. Уильям заговорил первым:
— Я вот тебе сказал, что у меня не было той веры в Ризу, какая бывает, когда ставишь на лошадь, которая должна выиграть. Она пришла второй? Если так, то здорово же мне не везет. Дай-ка взгляну.
Эстер протянула ему газету.
— Ежевика — выдача пятьдесят к одному, а на нее дай бог если один из сотни поставил. Козырной Король — тоже не из фаворитов. Юное Упование — чистейший аутсайдер. Какой день для букмекеров!
— Ты не должен больше думать об этом, — сказала Эстер. — У тебя же есть Библия. Она тебе лучше поможет.
— И как это я не подумал об Ежевике… Я бы мог получить сто к одному, если бы поставил в дубле — связал Спичку с Ежевикой.
— Зачем терзаться тем, чего не воротишь? Нам надо подумать о будущем.
— Если бы я мог перестраховаться, когда делал эту ставку, ты получила бы хоть что-нибудь для начала, а теперь, после уплаты долгов, у тебя в наличии едва ли останется пять фунтов… Не могу я об этом не думать. Ты была мне хорошей женой, а я был тебе плохим мужем.
— Ты не должен так говорить, Билл. Постарайся обратить свою душу к богу. Думай о нем, а он позаботится о нас, когда тебя с нами не будет. Меня никогда не покидала вера в него. И он меня не покинет.
Глаза ее были сухи. А душа, казалось, окаменела. Они поговорили еще немного, и посетителям пришло время покинуть больницу. И лишь когда Эстер вышла на Фулхем-роуд, по щекам ее покатились слезы. Они становились все обильней и обильней, словно дождь после долгой засухи. И весь мир исчез для нее за этой пеленой слез. Горе сразило Эстер, и она, обессилев, прислонилась к какой-то решетке. Прохожие оборачивались и поглядывали на нее с любопытством.
XLV
При хорошей погоде Уильям протянул бы до рождества, но стоило лечь туманам, и душа его могла отлететь с последними опадающими листьями. И настал день, когда Эстер получила письмо, — Уильям предупреждал ее, чтобы она перенесла свой визит с пятницы на воскресенье. Он надеялся, что к воскресенью ему станет лучше, и тогда они совместно решат, когда она заберет его домой. Уильям просил, чтобы к его возвращению она привезла Джека. Он хотел повидать сына перед смертью.
Миссис Коллинз, жившая по соседству, прочла Эстер это письмо.
— Постарайтесь уж, сделайте, как он просит. Они если что заберут себе в голову, колом не выбьешь.
— Так разве ж можно забрать его из больницы в такую погоду — это его прикончит.
Цикл «Маленькие рассказы» был опубликован в 1946 г. в книге «Басни и маленькие рассказы», подготовленной к изданию Мирославом Галиком (издательство Франтишека Борового). В основу книги легла папка под приведенным выше названием, в которой находились газетные вырезки и рукописи. Папка эта была найдена в личном архиве писателя. Нетрудно заметить, что в этих рассказах-миниатюрах Чапек поднимает многие серьезные, злободневные вопросы, волновавшие чешскую общественность во второй половине 30-х годов, накануне фашистской оккупации Чехословакии.
Цикл «Маленькие рассказы» был опубликован в 1946 г. в книге «Басни и маленькие рассказы», подготовленной к изданию Мирославом Галиком (издательство Франтишека Борового). В основу книги легла папка под приведенным выше названием, в которой находились газетные вырезки и рукописи. Папка эта была найдена в личном архиве писателя. Нетрудно заметить, что в этих рассказах-миниатюрах Чапек поднимает многие серьезные, злободневные вопросы, волновавшие чешскую общественность во второй половине 30-х годов, накануне фашистской оккупации Чехословакии.
Цикл «Маленькие рассказы» был опубликован в 1946 г. в книге «Басни и маленькие рассказы», подготовленной к изданию Мирославом Галиком (издательство Франтишека Борового). В основу книги легла папка под приведенным выше названием, в которой находились газетные вырезки и рукописи. Папка эта была найдена в личном архиве писателя. Нетрудно заметить, что в этих рассказах-миниатюрах Чапек поднимает многие серьезные, злободневные вопросы, волновавшие чешскую общественность во второй половине 30-х годов, накануне фашистской оккупации Чехословакии.
Цикл «Маленькие рассказы» был опубликован в 1946 г. в книге «Басни и маленькие рассказы», подготовленной к изданию Мирославом Галиком (издательство Франтишека Борового). В основу книги легла папка под приведенным выше названием, в которой находились газетные вырезки и рукописи. Папка эта была найдена в личном архиве писателя. Нетрудно заметить, что в этих рассказах-миниатюрах Чапек поднимает многие серьезные, злободневные вопросы, волновавшие чешскую общественность во второй половине 30-х годов, накануне фашистской оккупации Чехословакии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.