Эстер Уотерс - [144]

— Ляжет он в больницу или не ляжет — как это может повлиять на успех лошади на предстоящих скачках? — возмущался доктор, — Окно у вас плотно не затворяется, из-под двери дует, а если вы устраните сквозняк, в комнате станет невыносимо душно. Вы же хотите поехать полечиться, а перед поездкой вам необходимо хорошенько отдохнуть недельки две.

Уильям дал себя уговорить, его увезли в больницу, а Эстер осталась дома — ждать решающего дня. Теперь, когда умирающего мужа не было возле нее, ей нечем было занять себя, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, и они жгли ей мозг. Победит ли Риза? Этот вопрос не покидал ее ни на мгновение. Она видела перед собой стройных, похожих издали на борзых, лошадей; они рисовались ей совершенно такими, как в Эпсоме, когда она смотрела на них поверх моря голов и шляп, и она даже спрашивала себя: какая из них Риза — та караковая лошадка, первой прискакавшая к финишному столбу, или гнедая, которая приплелась последней? Минутами ей казалось, что она сходит с ума; в голове у нее словно раскалывалось что-то, рвалось на части, как кусок миткаля…

Тогда она пошла проведать сына. Ему шел уже шестнадцатый год; это был высокий, крепкий юноша, нисколько, по счастью, не утративший своей детской привязанности к матери. Сердце Эстер преисполнилось нежностью. Она полюбовалась на его длинные стройные ноги в желтых чулках, поправила воротник на куртке и, шагая бок о бок с ним, засунула пальцы под его кожаный ремень. По обычаю своей школы, он был без головного убора, и она поцеловала темные непослушные завитки на его курчавом затылке. В детстве волосы у него были совсем светлыми… Тогда она работала по семнадцать часов в сутки, чтобы спасти свое сокровище от голодной смерти. Но он сторицей вознаградил ее за все, что ей пришлось ради него претерпеть.

Она выслушала похвалы учителей — мальчик делал отличные успехи — и прошла вместе с сыном по длинным коридорам и прямоугольникам дворов, радостно прислушиваясь к звуку его голоса, внимая его рассказу о школьных товарищах и занятиях. Она должна жить ради него, даже если жизнь ей опостылела. Да, благодарение небу, у нее есть ее ненаглядный сыночек, и какое бы горе ни ждало ее впереди, ради сына она стерпит все. Джекки знал, что его отец болен, но мать ни словом не обмолвилась о том, как близок роковой конец. Врожденное душевное благородство Эстер подсказывало ей, что она не должна преждевременно омрачать жизнь этого юного существа столь страшной вестью, и хотя для нее самой было бы несказанным облегчением поделиться с ним своим горем, она все же проглотила слезы и заставила себя мужественно нести свой крест в одиночестве, не перекладывая его тяжести на плечи сына.

Всякий день, когда в больницу допускались посетители, она появлялась там с последним скаковым листком в руках.

— Риза десять к одному, — читал Уильям вслух.

Ставки на эту кобылу снова поднялись, и Уильям вопросительно и с надеждой поглядел на жену.

— Сдается мне, она должна выиграть, — сказал он, приподнимаясь в своем плетеном кресле.

— Будем надеяться, дорогой, — пробормотала Эстер, поправляя ему подушки.

Два дня спустя на кобылу ставили тринадцать к одному, а потом даже восемнадцать к одному, после чего ставки снова упали до двенадцати к одному. Эти колебания показывали, что не все идет гладко, и Уильям начал терять надежду. Но на следующий день на кобылу опять поставили кучу денег, а потом еще раз ставки возвратились к прежнему — десять к одному. Когда ставки стабилизировались, у Уильяма снова возродилась надежда, и лицо его просветлело. Один из больных, проходя по коридору и увидав на коленях у него листки «Спортсмена», спросил, не играет ли он на скачках. Уильям ответил утвердительно и добавил, что сможет поехать в Египет, если Риза придет первой.

— У кого есть деньги, те могут покупать себе здоровье, как и все прочее. Мы все могли бы поправиться, будь у нас возможность выбраться отсюда куда-нибудь.

Уильям рассказал своему собеседнику, какую сумму он может выиграть.

— Ну, с такими деньгами как не поправиться. Вы говорите, что на кобылу ставят десять к одному? Поставишь двадцать, возьмешь двести? Может, и мне раздобыть деньжат? Продать дом, что ли?

Однако, прежде чем ему удалось раздобыть денег, ставки на кобылу снова изменились, стали восемнадцать к одному, и он сказал:

— Эта кобыла не выиграет. Моей жене не придется вытряхиваться из дома. Нет, уж кто попал сюда, тому счастья не видать.

В день скачек Эстер бродила по улицам, словно потерянная, бесцельно разглядывая прохожих, прислушиваясь к спорам извозчиков с возницами омнибусов. Но временами мысли ее прояснялись, и тогда в душе пробуждалась холодная уверенность в том, что Риза не выиграет скачки. Если бы она выиграла, они имели бы две тысячи пятьсот фунтов и могли бы поехать в Египет. Но поверить в возможность такой удачи Эстер не могла; ей представлялось куда более вероятным, что лошадь не выиграет и Уильям умрет, а ей самой придется еще раз вступить в единоборство с жизнью. Все эти дни она пыталась молиться, чтобы господь послал Ризе победу, хотя понимала, что возносить такие мольбы грех. Но что-то она должна была делать, иначе, казалось ей, у нее разорвется сердце. И она верила, что бог простит ей этот грех. И все же теперь, когда настал день скачек, в душе у нее не было веры в то, что бог исполнит ее просьбу. Но и поверить, что Уильям умрет, она тоже не могла. Ум ее был в смятении.