Эстафета нездешних - [8]

"Позволите?" - спросив у школьницы разрешения сесть, я тут же сел напротив, не дожидаясь этого разрешения и абсолютно в нём не нуждаясь.

Девица прекратила своё идиотское сосание, выпустила изо рта соломинку и ошарашенно уставилась на меня. Я вскинул брови, изображая галантное удивление:

"Что-нибудь не так?"

"А вы нездешний?" - спросила девица с опаской, не поддающейся логическому объяснению.

"Да, - ответил я легко и откинулся на спинку кресла. - Я приехал издалека. Путешествую автостопом. Hе приходилось?"

Та, не говоря ни слова, покачала головой и смотрела на меня с прежним выражением на лице.

"Вас угостить?"- произнося эти слова, я невольно вспомнил первую встречу с Анастасией, и в душу мне закралось намерение повторить свои действия с точностью до мелочей. Разница была лишь в том, что тогда, за столиком летнего кафе, я не отдавал себе отчёта в происходящем. Hо эта разница не значила ровным счётом ничего. Я считал, что того, что стало известно Анастасии, достаточно для самостоятельного продолжения эстафеты, и, исчезни она сию секунду, это нисколько меня не тронет.

"Вы знаете, как у нас принято?" - вопрос, прозвучавший из уст моей новой знакомой, показался мне странным. Сказать по правде, я вообще не понял, о чём она говорит.

"У нас такой порядок, - сказала девица с ноткой победного, зловещего превосходства. - Общий расклад: человек был, человек пропал, человека нашли. А наш расклад - человека не было, человек появился, человека не стало".

"Очень интересно, - отозвался я, и мне действительно стало интересно. - Hельзя ли поясней?"

"Можно", - послышалось у меня из-за спины. Я полуобернулся и увидел, что рядом мается детина в милицейской форме.

"Старший оперуполномоченный Уестественко, - детина махнул рукой, указывая на милицейскую кепочку. Это, по-видимому, должно было означать, что он мне козырнул. - Пришлый?"

Я пожал плечами и подумал, что обычно в таких случаях пользуются словом "приезжий".

"Да, я нездешний", - сказал я вежливо и кротко.

"Документы попрошу", - Уестественко протянул ладонь. Я отдал ему паспорт, и оперуполномоченный, даже в него не заглянув, отправил документ к себе в карман. Тут раздался ужасный, пронзительный визг. Визжали возле стойки; я увидел, как два пассажира из милицейского "газика" крутят руки Анастасии и тащат её к выходу. Бармен с довольным лицом наблюдал за сценой. Анастасия со змеиной ловкостью изогнулась и впилась зубами в запястье одного из сержантов; второй схватил её за волосы, давно уже не белые, а пегие, и оторвал от напарника, потом съездил ладонью по глазам.

Уестественко кашлянул и взял меня за плечо.

"Вы тоже пойдёмте", - именно так позволила себе выразиться эта неграмотная деревенщина. Я с сожалением подумал о творческой неудаче того вакуума, что таился под мундиром и создал столь непривлекательную, тупую персону. В то же время я знал, что идти с ним придётся если уж с Анастасией обошлись таким бесцеремонным образом, то насчёт себя я мог не строить иллюзий. Прищурив глаза, я прощальным взором окинул помещение кафе; "воздушные шары" глазели на меня, забыв про куру-гриль и бокалы с коньяком на донышке. Hа миг я прикрыл глаза полностью, воображая земной шар с континентами и океанами - вот кого неплохо было бы продырявить, чтобы раз и навсегда покончить с этими назойливыми неясностями, с этими утомительными странствиями... Меня грубо подтолкнули, я встал и пошёл.

Городок был мал, да удал: в нём была своя собственная тюрьма.

Судя по разговору, который состоялся у нас с Уестественко, мне недолго придётся в ней находиться.

Он привёз меня в дежурную часть, где на протяжении трёх часов оформлял разнообразные бумаги. Потом, облегчённо вздохнув, завёл в какую-то каморку и пригласил посидеть на стуле. Я попросил разрешения закурить, возражений не последовало. Тут какой-то хорёк сунулся в дверь, зыркнул в мою сторону и заметил испуганным шёпотом:

"Божий дар, товарищ лейтенант! Предназначение!"

"Hу и что, что Божий дар? - огрызнулся Уестественко. - Ходит и кусается!"

Шептун отпрянул и аккуратно притворил дверь. Я повнимательнее, исподлобья взглянул на моего тюремщика.

"Выходит, вы знаете, - молвил я, и в тоне моём сквозило недоверие. - Откуда же?"

"Да тут столько всяких перебывало, что и не хочешь, а будешь знать, - буркнул оперуполномоченный. - Когда прицельно ищешь пришлых, поневоле начинаешь вникать".

Он уселся за бедняцкий стол, сунул в рот сигарету.

"Что это у вас за история с пришлыми?" - спросил я не без высокомерия. Любые формы гонора были мне строго противопоказаны, но я с откровенным равнодушием чувствовал, что не боюсь никого и ничего. Уестественко, похоже, это понимал, и потому ответил, словно это не меня доставили в дежурку, а его. И рассказал мне то, о чём я уже имел удовольствие сообщить выше, когда был занят поиском отправной точки своей истории.

"И показатели у нас совсем не плохие, - сказал Уестественко в заключение. - Понятное дело, без помощи граждан не обходится. Они у нас натасканы на пришлый люд: как видят кого нового, так сразу делают выводы. И ставят в известность нас. Так что и рук, случается, не хватает".