Есть упоение в бою… - [8]

Тут он подумал, что спутники тоже могут поинтересоваться его профессией. Он уже было открыл рот, чтобы сообщить, что он электронщик, но понял, что их это нисколько не интересует. Люди— животные вновь вернулись к своей излюбленной теме.

То, что он рассказал им о нунули, ещё больше подогрело их интерес и желание настаивать на изменении направления, в котором должен лететь корабль. Когда Модиун наконец вник в суть разговора, то выяснилось, что они заняты подбором доводов для «властей», чтобы склонить их к своей точке зрения.

Человек-лиса, вскочив, провизжал от возбуждения:

— Нам обязательно следует присутствовать на заседании комитета при обсуждении маршрута полета. Пусть нас тоже выслушают!

Они поднялись, и Модиун тоже. Он был обескуражен. Впрочем, не слишком. Их неожиданно возникший план менял его намерение поселиться вместе с Роозбом. Он как-то запамятовал, что после полудня они должны идти на заседание.

А проблему с жильем он решит позже и сам.

Размышляя так и считая, что остальные следуют за ним, он направился к ближайшей двери. Пока его спутники будут на заседании, он решит проблему с компьютером.

«Посмотрим, кто здесь главный, машина или человек, её создатель», — подумал он, переступая порог, и, оглянувшись, обнаружил, что оказался один.

* * *

Все остальные исчезли, и это было удивительно.

Только что все они находились позади него. Айчдохз хохотал во все горло, Доолдн что-то вещал своим рокочущим глуховатым голосом, Роозб тяжело топал, а человек-лиса кому-то отвечал… Смысл их слов не доходил до него, они сливались в сплошной гул, создавая привычный единый звуковой фон.

Модиун остановился и огляделся. Позади располагалась цельная без единой щелочки дверь, через которую он только что вышел.

Внимательно осмотрев дверь, Модиун понял, что у неё нет ни ручки, ни замочной скважины, по крайней мере с внешней стороны. Он стал ощупывать её, пытаясь открыть, но ощущал только гладкую, какую-то даже скользкую поверхность. Стало ясно, что дверь не откроется.

И тут позади себя он уловил шорох… Мозг автоматически почувствовал опасность. Модиун резко обернулся.

Перед ним стоял высокорослый, более восьми футов, человек— гиена. Находясь в паре шагов от человека, он сжимал в руке автоматический пистолет. Каким-то странным голосом он произнес:

— Ой! Что случилось?!

Потом покачнулся и выпустил из рук пистолет. Человек-гиена, как бы повинуясь сигналу, упал на колени и прошептал:

— Помогите…

Модиун мог бы помочь, но делать ничего не стал. Он понял, что у него автоматически сработал защитный рефлекс мозга, выпустив из тела облако парализующего газа.

Невероятно, но какая-то частица его мозга была все время настороже. Она уловила подозрительный звук за спиной, проанализировала намерение противника и произвела соответствующее контрдействие.

Больше всего Модиуна поразила агрессивная реакция его собственного тела.

В течение всей своей мирной жизни с её философией абсолютного пацифизма, полного отказа от насилия сам он никогда ни на кого не нападал и даже не подозревал, что какая-то часть его мозга сохраняет способность к подобного рода агрессивным действиям. Вероятно, это был атавистический остаток некоего животного инстинкта. «Боже, — подумал он, — мне придется ещё строже себя контролировать!»

Пока он предавался этим размышлениям, человек-гиена, лежа на боку, корчился, стонал и извивался. Модиун подошел и как-то даже сочувственно посмотрел на подергивающееся у его ног тело. Наконец, обратив внимание на лежащий неподалеку пистолет, он поднял его и обнаружил, что оружие заряжено, а в стволе находится патрон.

Впрочем, не особенно над этим раздумывая, он спросил:

— Где ты взял оружие? Я полагал, что такое больше не изготавливается…

В ответ раздалось ворчание.

— Ради бога, — забормотал лежащий. — Я умираю, а ты задаешь дурацкие вопросы…

Но Модиун-то знал, что дела со здоровьем его противника обстоят не столь уж скверно, и чувство вины отступило на второй план. Это чувство становилось все слабее и слабее по мере того, как Модиун осознавал, что выброс газа произошел инстинктивно, это была защитная реакция его организма. А в результате у человека— гиены случился просто очень болезненный приступ желудочных колик. Не намного более сильный, чем у людей и животных при отравлении. Он был достаточно неприятным, но абсолютно безопасным.

— С тобой все будет в порядке примерно через час. Но, — с этими словами он сунул пистолет в карман, — у меня создалось boew`rkemhe, что ты хотел выстрелить из этого пистолета, и это делает тебя потенциальным убийцей… А теперь назови свое имя…

Видя, что тот не отвечает, Модиун повторил это ещё раз уже более настойчивым тоном.

— Меня зовут Глайдлл…

— Ладно, Глайдлл, сейчас я не хочу заниматься твоими мыслями, мне нужны другие сведения. Что-то не так на этой планете, но мне не верится, что ты несешь персональную ответственность за это. Впрочем, я знаю, как связаться с тобой, если сочту это необходимым.

Проговорив это, Модиун повернул налево и направился к тому месту, где ранее заметил отверстие в ограде, окружавшей столовую.

В это время из двери появилась четверка друзей. Человек-лиса Нэррл, увидев Модиуна, облегченно вздохнул и остановился.