Эссе - [20]

и „о“, вы знаете кого-нибудь, чье имя начинается на эти буквы?» Но это ничего нам не дало, ибо таких людей среди моих знакомых было множество. Она назвала еще несколько букв, но то была наименее ценная часть сеанса, и я не дал себя увлечь разгадываньем смутных порождений алфавита.

«Деньги придут к вам с двух сторон, — сказала она, пристально вглядываясь в кристалл, — из двух источников, я это ясно вижу. Вы знаете, откуда их пришлют? Получите вы их очень скоро». Но я привык к тому, что деньги только уплывают в разных направлениях, и промелькнувшая в моем мозгу картина двух денежных потоков, двух золотистых струй, которые ко мне стекаются, наполнила меня неведомым и явственным блаженством. Я плохо понимал, откуда их пришлют (а если и догадывался, не знаю, почему я должен доверять свои секреты всему миру), но на какой-то миг почувствовал волненье человека, в чьи руки вот-вот свалится богатство.

«Я вижу тут высокого мужчину, очень прямого и в летах — вот он где стоит, — который хочет вам добра. Вы можете ему довериться. И тут еще один, довольно молодой, темноволосый, узколицый, он тоже вас не подведет. Оба они дадут вам много денег. И вы все время что-то там подписываете и подписываете. Вы поспеваете за мной, голубтчик?» На что я возразил ей неуверенно, что мне всегда приходится подписывать немало всякого.

«Нет, то будет особый случай, — ответила она. — Тут вы подписываете что-то новое, и это доставляет вам большую радость». Не отрывая взгляда от кристалла, она замолкла ненадолго. «Я вижу вас в каком-то городе, среди высоких зданий, которые стоят на очень узких улицах, вас привела туда работа, которая идет у вас прекрасно. Высокие дома на очень узких улицах. Наверное, где-нибудь в Манчестере или в Ливерпуле».

«Должно быть, где-нибудь еще», — немедля отозвался я. Одно дело, когда вам говорят, что вас ждет редкая удача в каком-то незнакомом городе, и совсем другое — узнать, что вы отправитесь в Манчестер или Ливерпуль. Я был разочарован, но поспешил себя утешить мыслью, что в топографии мадам не слишком разбирается.

«Быть может, улицы и не такие узкие, — ободрила меня она. — Наверное, там только дома высокие. Но все равно, я вижу, там вас ждет великая удача». И у меня возникла твердая уверенность, что этот город все-таки Нью-Йорк и что меня там ждут контракты на сценарии и пьесы, на многочастные романы и на статьи в еженедельниках по пятьсот долларов каждая о том, какой мне видится американка, и что прямые, как струна, мужчины, всюду меня сопровождая, будут блюсти мои интересы, как свои собственные.

«Теперь вы сами можете спросить меня, о чем хотите», — закончила она, но я почувствовал, что спрашивать, пожалуй, больше не о чем. Тогда, послушав еще несколько минут, какой я сдержанный, чувствительный, привязчивый, ранимый, и как меня никто не понимает, и что, хотя я остроумный и догадливый, мне до сегодняшнего дня не очень-то везло, но вскоре повезет по-настоящему, и если мне чего и не хватает, то только капли веры, я все же задал ей вопрос, но лишь о том, сколько я должен заплатить. «Полкроны, — ответила она. — Конечно, если вы довольны».

Еще бы я был не доволен! Не зная ровным счетом ничего — ни моей жизни, ни профессии, ни возраста, она сумела мне сказать все то, что я хотел бы от нее услышать и что в душе всегда сам думал о себе, все то, чего никто и никогда не понимал, кроме меня и этой доброй прорицательницы. Такое действо стоило и сотни полукрон. Как будто ваша греза превратилась в предсказание пророчицы. Я словно увидал себя в волшебном зеркале.

Два человека ждали за портьерой своей очереди. Хоть я окинул их лишь беглым взором, я сразу понял, что и они, должно быть, люди сдержанные, любящие, тонкие, ранимые, что их не понимает окружение и что, хотя удача их пока не слишком баловала, она им скоро улыбнется и в недалеком будущем преподнесет большое, настоящее богатство. Я думал о них с нежностью, минуя «Попплворта с сыновьями, землемеров» и «Дж. Дж. Бэртона и К^о, сыскных агентов» и возвращаясь в наш привычный мир.