Эссе 2003-2008 - [38]
Скажем, право на ношение оружия мне представляется глупым, а право на аборты - бесспорным. Смертную казнь я бы отменил, а образование бы оставил. Я понимаю Бога в церкви, но не в политике. Экология мне кажется важнее цен на бензин. И я с подозрением отношусь к каждому человеку с флагом, даже если он живет в Белом доме.
В этом стандартном, как комплексный обед в заводской столовой, либеральном меню нет ничего такого, чего бы я не мог обосновать рассудком. Но, честно говоря, делать это мне незачем. Не разум, а инстинкт подбивает меня выбирать из двух зол наименее популярное.
Возможно, это - врожденное, и гвельфы никогда не простят гибеллинов. Ведь партий, как полушарий головного мозга, всегда две: одна - за, другая - против.
- Даже у людоедов, - думаю я, глядя на моего друга Пахомова, - есть правое крыло.
Впрочем, с годами мои политические инстинкты стираются, как зубы, и я становлюсь консерватором. Если еще не в политике, то уже в эстетике.
«В Лондоне, - читал я недавно жене газету, - сгорел ангар с шедеврами модных британских художников, включая того, что с успехом выставлял расчлененную корову».
- Ой, драма, - съязвила жена, и я не нашел в себе сил ее одернуть.
30.08.2004
Сложнее всего справиться с мыслью, что органы не умнее нас. Себя-то мы знаем
Не все знают, что Ельцин умер в 1998 году. Вернее, этого не знал никто, кроме Центрального разведывательного управления, сообщившего эту немаловажную весть Клинтону накануне его визита в Москву. Боясь попасть впросак, один президент потребовал заранее предъявить другого. Живого Ельцина представили американскому послу, и инцидент, как говорил Маяковский, был «исперчен».
Я вместе с остальной - штатской - Америкой узнал об этом только сейчас, когда страна с азартом решает, что ей делать со своей разведкой, ошибающейся чаще синоптиков. Не могу сказать, что новость потрясла меня до глубины души - она задела только ее краешек.
Дело в том, что я догадывался, чего ждать от спецслужб, потому что уже встречался с ними в непринужденной домашней обстановке. Двое загорелых парней пришли пополудни на заре моей американской жизни. Приветливо представившись, тот, что постарше, спросил, с какой стороны я знаю Довлатова. «С хорошей», - начал я, развивая ответ в литературоведческом направлении. Второй, соскучившись на метафорах, не отрывался от телевизора, где, к моему стыду, резвились Том и Джерри. В конце концов агент не выдержал и попросил сделать погромче его (и мой) любимый мультфильм.
Расстались мы друзьями. А недоумению моему положил конец эмигрант-старожил, объяснивший визит происками конкурентов, которым не давал покоя наш «Новый американец».
- Впрочем, - добавил он, - это был относительно бескорыстный поступок. Раньше русским платили по сто долларов за донос. Когда бумаг накопилось слишком много даже для сенатора Маккарти, гонорар сократили вдвое. Но бюджету мера не помогла, потому что число доносов тоже удвоилось. Наши, - заключил добряк с ностальгической улыбкой, - всюду одинаковы.
Простота арифметики поколебала мою веру в тайную войну, уважение к которой питали фильмы про Джеймса Бонда. Реальность ведь куда более фантастична, чем ему казалось.
Могущество американской разведки, скажем, опиралось на дотошный анализ печатной информации. Правду из советских газет вымогали приемами, которые и не снились тюремщикам Абу-Граиб. Отточенная десятилетиями методика помогала аналитикам ЦРУ высчитать процент невыполнения плана до третьего знака после запятой.
Беда в том, что отечественная промышленность обходилась мнимыми числами. Первого числа каждого месяца Рижский завод микроавтобусов, который я студентом берег от пожара, получал премиальные. При этом на все стадо машин приходилось два карбюратора. Их переставляли с одного автобуса на другой, пока приемная комиссия играла в шахматы.
Неудивительно, что победу в холодной войне, которая обошлась Америке в лишний триллион долларов, предсказал один Солженицын.
О том, что и с этой войной не все в порядке, я догадался с ее первого дня, когда операцию по освобождению Афганистана от талибов в Вашингтоне назвали нарядно - «Крестовым походом». Это все равно что дать миротворческой акции кодовое название «Варфоломеевская ночь».
Три дня спустя «крестоносцев» отменили, но сомнения в мудрости компетентных органов остались. Им мешает противоречивая природа информации: чем ее больше, тем труднее найти нужное. «Лишнее - враг необходимого», - говорил Ницше, но мы ему не верили. Ведь мы привыкли не доверять любой секретной полиции, считая ее чересчур могущественной. В этом ее сила. Власть кормится нашей подспудной уверенностью: в этом безвыходном мире есть хоть кто-то, кто все знает. У него большая голова и длинные руки - как у осьминога или Андропова.
За это мы не любим органы. За это мы их боимся. За это мы их уважаем. Сложнее всего справиться с мыслью о том, что они не умнее нас. Себя-то мы знаем.
Медовый месяц меня угораздило справить в соседнем Каунасе сразу после студенческих волнений, о которых я, занятый другим, узнал лишь тогда, когда в гостиничный номер вошел без стука небритый мужчина в тренировочных штанах со штрипками.
Александр Генис ("Довлатов и окрестности", "Обратный адрес", "Камасутра книжника") обратился к новому жанру – календарь, или "святцы культуры". Дни рождения любимых писателей, художников, режиссеров, а также радио, интернета и айфона он считает личными праздниками и вставляет в список как общепринятых, так и причудливых торжеств. Генис не соревнуется с "Википедией" и тщательно избегает тривиального, предлагая читателю беглую, но оригинальную мысль, неожиданную метафору, незамусоленную шутку, вскрывающее суть определение.
В новую книгу известного писателя, мастера нон-фикшн Александра Гениса вошли филологический роман «Довлатов и окрестности» и вдвое расширенный сборник литературных портретов «Частный случай». «Довлатов и окрестности» – не только увлекательное повествование о его главном герое Сергее Довлатове (друге и коллеге автора), но и оригинальный манифест новой словесности, примером которой стала эта книга. «Частный случай» собрал камерные образцы филологической прозы, названной Генисом «фотографией души, расположенной между телом и текстом».
«Русская кухня в изгнании» — сборник очерков и эссе на гастрономические темы, написанный Петром Вайлем и Александром Генисом в Нью-Йорке в середине 1980-х., — это ни в коем случае не поваренная книга, хотя практически каждая из ее глав увенчана простым, но изящным и колоритным кулинарным рецептом. Перед нами — настоящий, проверенный временем и собравший огромную армию почитателей литературный памятник истории и культуры. Монумент целой цивилизации, сначала сложившейся на далеких берегах благодаря усилиям «третьей волны» русской эмиграции, а потом удивительно органично влившейся в мир и строй, что народился в новой России.Вайль и Генис снова и снова поражают читателя точностью наблюдений и блестящей эрудицией.
“Птичий рынок” – новый сборник рассказов известных писателей, продолжающий традиции бестселлеров “Москва: место встречи” и “В Питере жить”: тридцать семь авторов под одной обложкой. Герои книги – животные домашние: кот Евгения Водолазкина, Анны Матвеевой, Александра Гениса, такса Дмитрия Воденникова, осел в рассказе Наринэ Абгарян, плюшевый щенок у Людмилы Улицкой, козел у Романа Сенчина, муравьи Алексея Сальникова; и недомашние: лобстер Себастьян, которого Татьяна Толстая увидела в аквариуме и подружилась, медуза-крестовик, ужалившая Василия Авченко в Амурском заливе, удав Андрея Филимонова, путешествующий по канализации, и крокодил, у которого взяла интервью Ксения Букша… Составители сборника – издатель Елена Шубина и редактор Алла Шлыкова.
Новая книга Александра Гениса не похожа на предыдущие. Литературы в ней меньше, жизни больше, а юмора столько же. «Обратный адрес» – это одиссея по архипелагу памяти. На каждом острове (Луганск, Киев, Рязань, Рига, Париж, Нью-Йорк и вся Русская Америка) нас ждут предки, друзья и кумиры автора. Среди них – Петр Вайль и Сергей Довлатов, Алексей Герман и Андрей Битов, Синявский и Бахчанян, Бродский и Барышников, Толстая и Сорокин, Хвостенко и Гребенщиков, Неизвестный и Шемякин, Акунин и Чхартишвили, Комар и Меламид, «Новый американец» и радио «Свобода».
П. Вайль и А. Генис – русские писатели, сформировавшиеся на Западе – авторы увлекательных и тонких эссе. В своей новой книге с блеском, остроумием и изяществом авторы демонстрируют свежий и нетрадиционный взгляд на русскую литературу.Книга адресована учителям-словесникам, учащимся старших классов и всем любителям хорошей прозы.
В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.
Из этой книги читатель узнает, что реальная жизнь кельтских народов не менее интересна, чем мифы, которыми она обросла. А также о том, что настоящие друиды имели очень мало общего с тем образом, который сложился в массовом сознании, что в кельтских монастырях создавались выдающиеся произведения искусства, что кельты — это не один народ, а немалое число племен, объединенных общим названием, и их потомки живут сейчас в разных странах Европы, говорят на разных, хотя и в чем-то похожих языках и вряд ли ощущают свое родство с прародиной, расположенной на территории современных Австрии, Чехии и Словакии…Книга кельтолога Анны Мурадовой, кандидата филологических наук и научного сотрудника Института языкознания РАН, основана на строгих научных фактах, но при этом читается как приключенческий роман.
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
Источник: "Памятники средневековой латинской литературы X–XII веков", издательство "Наука", Москва, 1972.
Доклад, прочитанный 6 сентября 1999 года в рамках XX Международного конгресса “Семья” (Москва).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.