Эсперанса - [6]

Мама посмотрела на дядю Луиса и сказала:

— Это наш дом. Мой муж хотел, чтобы мы в нем жили. К тому же дом стоит в двадцать раз больше, чем вы предлагаете! Нет, я его не продам. Да и где мы тогда будем жить?

— Я знал, что вы откажетесь, Рамона, — продолжал дядя Луис, — и нашел решение. А точнее — предложение. Предложение руки и сердца.

«О ком он говорит? — подумала Эсперанса. — Да кто за него пойдет?»

Дядя Луис прочистил горло.

— Разумеется, мы подождем, сколько положено, из уважения к памяти моего брата. Обычно это год, не так ли? Согласитесь, при вашей красоте и репутации и при моем положении в банке мы будем влиятельной парой. Хочу вам сказать, что и я подумываю о политической карьере. Собираюсь баллотироваться на пост губернатора. А какая женщина не захочет стать женой губернатора?

Эсперанса не верила своим ушам. Неужели мама выйдет за дядю Луиса? Выйдет за этого козла? Широко раскрытыми глазами она посмотрела сначала на него, а потом на маму.

Мамино лицо исказилось словно от нестерпимой боли. Она встала и заговорила медленно, взвешивая каждое слово:

— У меня нет никакого желания выходить за вас, Луис, ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Откровенно говоря, ваше предложение для меня оскорбительно.

Лицо дяди Луиса окаменело, на его тощей шее напряглись мышцы.

— Вы пожалеете о своем решении, Рамона. Помните, что этот дом и виноградники находятся на моей земле. Я могу усложнить вам жизнь, причем очень сильно. Даю вам время еще раз обдумать мое предложение, и это весьма великодушно с моей стороны!

Дядя Луис и дядя Марко надели шляпы и вышли.

Смущенный нотариус начал собирать документы.

— Стервятники! — воскликнула Абуэлита.

— Вы думаете, он может отобрать наш дом? — спросила мама.

— Да, — ответил нотариус, — согласно завещанию, он владеет землей, на которой ваш дом стоит.

— Но почему бы ему не построить себе другой дом — больше и шикарней — на любом участке этой земли? — сказала мама.

— Ему нужен не дом, — возразила бабушка, — ему нужны ты и твое положение в обществе. Здешние жители любили Сиксто, они тебя уважают. Если ты станешь его женой, Луис выиграет любые выборы.

Мама помрачнела. Она посмотрела на нотариуса и сказала:

— Пожалуйста, передайте Луису, что я никогда не изменю своего решения!

— Я передам, Рамона, но будьте осторожны, — предупредил ее нотариус. — Ему нельзя доверять. Он опасный человек.

С этими словами нотариус ушел, а мама упала в кресло, закрыла лицо руками и заплакала. Эсперанса подбежала к ней:

— Не плачь, мама! Все будет хорошо! — Но она и сама не верила своим словам, и они звучали неубедительно. Эсперанса могла думать только об одном: дядя Луис пригрозил маме, что она пожалеет о своем решении.

Тем же вечером Гортензия и Альфонсо сели вместе с мамой и бабушкой, чтобы обсудить возникшее положение. Эсперанса взволнованно ходила по комнате, а Мигель молчаливо наблюдал за ней.

— Хватит ли дохода от виноградников, чтобы содержать дом и платить слугам? — спросила мама.

— Возможно, — сказал Альфонсо.

— Тогда я остаюсь в своем доме, — заявила мама.

— У вас есть еще какие-нибудь сбережения? — спросил Альфонсо.

— У меня есть деньги в банке, — громко сказала Абуэлита. И добавила уже тише: — В банке Луиса.

— Он не позволит вам их забрать, — сказала Гортензия.

— Если нам понадобится помощь, мы сможем одолжить деньги у наших друзей, например у сеньора Родригеса, — заметила Эсперанса.

— Твои дяди очень могущественные и подлые люди, — сказал Альфонсо. — Они могут осложнить жизнь всем, кто попытается вам помочь. Не забывай, что один из них — банкир, а другой — мэр.

Разговор шел по кругу. В конце концов Эсперанса извинилась, вышла в папин сад и села на каменную скамью. Розы уже осыпались, обнажая похожие на виноградины плоды. Бабушка говорила, что эти плоды хранят воспоминания роз, и когда пьешь их отвар, то вбираешь в себя всю красоту, которую видел цветок. Эти розы видели папу, подумала Эсперанса. Завтра она попросит Гортензию заварить ей чай из их плодов.

Мигель нашел ее в саду и сел рядом. С тех пор как умер папа, он был очень предупредительным, но ни разу с ней не заговорил.

— Анса, — он назвал ее детским именем, — какая из роз твоя? — За последние годы голос Мигеля изменился, стал глубже. Она только сейчас поняла, как скучала по нему. От звука его голоса слезы навернулись у нее на глазах, но она сдержалась.

Эсперанса указала на маленькие розовые цветы на тонких стеблях, которые вились по шпалерам.

— А где мой цветок? — спросил Мигель, толкая ее локтем, как делал раньше, когда они были помладше и у них не было секретов друг от друга.

Эсперанса улыбнулась и указала ему на рыжий подсолнух, росший неподалеку. Когда они были маленькими, папа посадил для каждого по цветку.

— Что это все значит, Мигель?

— В городе ходят слухи, что Луис собирается захватить ранчо любым способом. Теперь это становится похоже на правду, и мы, наверно, уедем в Соединенные Штаты и попробуем найти там работу.

Эсперанса покачала головой, словно возражая. Она и представить не могла, как будет жить без Гортензии, Альфонсо и Мигеля.

— Мы с отцом потеряли веру в нашу страну. Мы были рождены слугами и, как бы ни трудились, все равно останемся здесь только слугами. Твой отец был хорошим человеком. Он дал нам клочок земли и лачугу. Но твои дяди… сама знаешь, какая о них идет слава. Они всё у нас отберут и будут обращаться с нами как со скотом. На них мы не станем работать. В Штатах нас ждет тяжелая работа, но, по крайней мере, мы получим шанс стать чем-то большим, чем слуги.