Если желания не сбудутся - [7]

Но придержала дверь, задержавшись на пороге. Ей надо было точно знать, что он успел попасть в квартиру. Кто знает, умеют ли призраки котов ходить сквозь стены? Сима надеялась, что умеют, но дверь все-таки придержала, мало ли, вдруг Сэмми пока не научился, он же совсем недолго ходит в призраках…

Она запихнула в стиральную машинку испачканную одежду, отмыла лопату и встала под душ. Горе словно задремало, и она вспенила гель, пахнущий какими-то травами. И этот запах был сплошным обманом, потому что никаких трав в составе этого геля отродясь не водилось, несмотря на заявленные «эликсиры», а водились сплошная химия и ароматизаторы, но это было не важно, Сима считала моющие средства величайшим достижением человечества. И сейчас, окутав себя пряно пахнущей пеной, она думала о том, как теперь станет жить, и по всему выходило, что очень хреново. Без кота ее жизнь станет пустой, как скорлупа моллюска.

Выйдя из душа, Сима прислушалась. На кухне что-то шуршало, и она успокоилась — значит, он здесь.

— Давай спать ложиться, что ли.

Сима разобрала постель и улеглась, прислушиваясь: зимой он спал вместе с ней на кровати, но когда наступала жара, никогда не приходил к ней спать, ложился на паркет под всеми ветрами из открытых окон. Вот и сейчас, наверное, он где-то ловит свой сквозняк, и это ужасно бестолково, вряд ли призракам бывает жарко. Впрочем, она ничего не знала о призраках.

Утро обещало быть мерзким, и Сима уснула, прислушиваясь к шуршанию на кухне и думая о том, надо ли убрать его мисочку и лоток. Она уснула, ведя среди себя этот спор, и Тропа вдруг оказалась под ногами, но Сима впервые не пошла по ней. Ее больше не интересовали ворота, и туман пусть стоит над ними вечно, ничего не надо. Потому что больше ее уже никто не ждал обратно, а сидеть там, зная, что можно остаться, — глупо. Ну, даже если и останется — дальше что?

Кто-то знакомо тронул ее ноги, и Сима от счастья засмеялась — Сэмми был здесь, впервые они были на Тропе вдвоем! Сэмми побежал вперед, и Сима пошла за ним. Ворота закрыты, и Сима боится, что сейчас Сэмми проскользнет сквозь прутья, а она останется снаружи.

Но Сэмми уперся в ворота головой, и они подались! Сима глазам своим не поверила — подались! Она бывала здесь несчетное количество раз, и ворота стояли неподвижные и неумолимые, как гаишник, остановивший после пересечения двойной сплошной, а Сэмми стоило просто подтолкнуть их — и вот они открылись!

Сима вошла в туман, но тумана никакого нет. Дорожка, вымощенная белыми плитками, ведет вправо от ворот, и Сэмми сидит на ней и щурится, глядя на Симу высокомерно и величественно.

— Сэмми…

Симе хочется поднять его на руки и прижать к себе, но Сэмми побежал по дорожке, и Сима пошла за ним, боясь отстать. Дорожка упирается в огромное поле цветущей лаванды, и от запаха у Симы закружилась голова, и Тропа ускользнула, но Сэмми — вот он, не бросил ее, посмотрел на нее и коротко мяукнул. Сима открыла глаза — на часах было начало девятого, и если бы кот не разбудил ее, она непременно опоздала бы, потому что вчера не завела будильник.

Но короткое требовательное мяуканье разбудило ее.

И Сима вспомнила вчерашний вечер, и пустую гулкую клинику, залитую холодным светом, и запах мокрого песка. И ощущение присутствия в машине тоже вспомнила, и шорох на кухне.

Квартира была пустой и тихой, словно нежилой. Сима прошлепала на кухню, достала из холодильника банку апельсиновой шипучки. Она старалась не смотреть на две мисочки рядом с холодильником — выбрасывать их или нет, она пока не пришла к однозначному выводу. Ночное шуршание на кухне и утреннее мяуканье, разбудившее ее, убедило в том, что она не осталась одна, но мисочки выглядели сиротливыми и ненужными.

— Я просто уберу их, но выбрасывать не стану. — Сима нагнулась и подняла мисочки, поставила их в мойку. — А лоток выброшу, лоток тебе уж точно не нужен.

Успокоив себя таким образом, Сима отхлебнула из банки шипучку и икнула. Шипучка натощак всегда вызывала у нее икоту, но Сима все равно пила ее, вопреки уверениям диетологов и врачей о вредности сладких газированных напитков. Она не любила менять свои привычки, она вообще не любила никаких перемен, которые не касались работы, и утренний ритуал с апельсиновой шипучкой настраивал ее на рабочий лад.

Ее преследовал запах лаванды, и Сима заключила, что сходит с ума. Одевшись, она подумала о завтраке, но больше по привычке, потому что есть совершенно не хотелось, и она решила, что когда захочет, то поест где-нибудь в городе.

В дверь позвонили, и Сима вздохнула — это тоже некий ритуал, надо бы отключить дверной звонок, но она уже знает, что это бесполезно. Тогда в дверь начинают стучать ногами.

— Открой, я знаю, что ты дома!

Это соседка снизу, Анна Мироновна. Отчего-то она выбрала Симу объектом для своих претензий, и Сима вынуждена выслушивать бред, который Анна Мироновна выливает на нее если не каждое утро, то достаточно часто. На этой неделе соседка приходила трижды, и Сима всякий раз с трудом спроваживала восвояси злобную агрессивную старуху, несущую какую-то чушь, и знала при этом, что завтра та вернется, чтобы снова ее доставать. Так было с тех пор, как Сима въехала в эту квартиру, и другие соседи с интересом наблюдали за их поединком и, как казалось Симе, даже делали ставки.