Если я умру… - [22]

За стойкой торчал лысый мужчина зрелого возраста, а единственная официантка – худенькая блондинка, заметно за тридцать, слишком сильно накрашенная и в слишком тесных джинсах – подошла к ним с теплой улыбкой, хотя ее усталые глаза остались равнодушными.

– Адам Хендриксон! Ты не появлялся у нас целую вечность. И ты привел друзей… – Она оценивающе посмотрела на Шона, словно тот был обнаженной фотомоделью с разворота «Плейгерл», а она – успешным фотографом.

Адам познакомил ее с Шоном и Люси.

– Это мои друзья, они приехали ко мне в гости перед открытием отеля. – Он посмотрел на них. – Трина была очень мила со мной, когда я проводил здесь лето.

– Твое появление было таким возбуждающим! Городской парень, который приезжал к нам, провинциалам, на несколько месяцев… – Она снова внимательно посмотрела на Рогана. – Значит, именно о вас рассказывал док Вуди! – Трина опустила взгляд на бедро Шона. – Двенадцать швов? Вам было больно?

Шон скромно кивнул в ответ и смущенно улыбнулся. Люси видела, как он включает свое обаяние, точно водопроводный кран; оно никогда его не подводило – и не важно, имел он дело с молодой или старой женщиной, связанной узами брака или одинокой.

– Не слишком, – сдержанно ответил Шон.

Пока они говорили о «возбуждающих» приездах Адама, как называла их Трина, по спине Люси пробежал холодок. За ними кто-то внимательно наблюдал. Она незаметно оглядела зал. Многие посетители посматривали в их сторону, но никто – слишком пристально.

Многим казалось странным, что у Люси такая острая, почти физическая реакция на наблюдавших за ней людей. В прошлом она объясняла свой дискомфорт – а иногда и панику – воспоминаниями о нападении, которое произошло семь лет назад. Тогда ее реакция была психосоматической; ей казалось, что за нею следят даже в тех случаях, когда никто не обращал на нее внимания.

Прошли годы, и Кинкейд начала различать психологическое напряжение, возникавшее, когда она оказывалась в большой толпе, и настоящую тревогу, вызванную чрезмерным вниманием. Шон научил ее доверять своим инстинктам. А из того, что она не могла определить, кто именно следит за их столиком, еще не следовало, что таких людей нет. Они были здесь чужаками. Люси попыталась отбросить неприятные ощущения, но они не отступали.

– Трина, я закажу ребрышки, но не могла бы ты принести меню для моих гостей? – сказал Адам.

– Конечно! Может быть, сначала что-нибудь выпить? У нас действует специальное предложение на бутылочный «Миллер». Джон заключил выгодную сделку с оптовым торговцем. – Она подмигнула и удалилась, не дожидаясь их согласия.

Адам улыбнулся:

– Только не говорите при ней о своих секретах, в противном случае о них станет известно всему миру.

– Это может нам пригодиться, – заметил Шон.

– Она совсем не изменилась, – сказал Хендриксон. – Впрочем, как и все остальные.

– Ты знаешь большинство посетителей бара? – спросил Шон.

Адам, не особенно скрываясь, оглядел зал.

– Я узнаю большинство лиц, хотя не всех знаю по имени. – Он широко улыбнулся и помахал рукой пожилому подтянутому мужчине, вошедшему в бар под звон висевших над дверью колокольчиков. – А вот и мистер Кэллахан.

Генри Кэллахан тепло улыбнулся Хендриксону, который встал, чтобы пожать ему руку.

– Адам, рад тебя видеть, сынок, – сказал старик.

– Спасибо, что согласился с нами встретиться, – сказал Адам, сдвинувшись в сторону, чтобы тот мог сесть.

Люси пожалела, что они встретились на людях, хотя и понимала, почему Шон предпочел сделать это в баре. Сейчас она сомневалась, можно ли быть откровенным, когда вокруг столько людей. Бармен бесстрастно наблюдал за их столиком.

Адам всех познакомил.

– Я не был здесь уже несколько месяцев, – со вздохом признался Генри. – Старею.

– Но ты же владеешь баром, – сказал Адам.

– Уже нет, пару лет назад я передал его своему племяннику. Джон давно им управляет, а с тех пор, как Эмма заболела, я стараюсь больше времени проводить дома.

– Сожалею, что миссис Кэллахан плохо себя чувствует.

– Старость утомительна. – Тем не менее Генри улыбнулся. – Я рад, что ты позвонил, Адам. После похорон Джо мы почти не общались.

– Мы с Тимом были заняты.

– Джо был бы счастлив, если б узнал, что вы с Тимом здесь и работаете вместе.

– Но это нравится далеко не всем, – вмешался Шон.

Генри покачал головой:

– Я слышал про пожар. Эл Гетти сказал, что кухня сильно пострадала.

– Да. Мы сумели кое-что спасти; сейчас Тим пытается придумать, как успеть сделать ремонт до грандиозного открытия.

– На какой срок оно намечено?

– На День поминовения.

– Адам говорил, что вы были близкими друзьями с его отцом, – сказал Роган, переводя разговор в нужное ему русло.

Кэллахан улыбнулся:

– Мы вместе выросли. Мой отец был штейгером[12] на руднике; он работал на Келли, семью жены Джо. На моих глазах все стало меняться – рудник закрылся, город начал умирать. Рождения и смерти… Перемены оказались жестоки к Спрюс-Лейк.

– Мы с Тимом считаем, что отель принесет позитивные изменения, – сказал Хендриксон. – Но вот уже несколько месяцев кто-то портит наше оборудование. Ну а что касается поджога, мы не знаем, сумеем ли все исправить вовремя.