Если я исчезну - [28]

Мне нужно вырваться отсюда. Нужно тебя найти. Я не могу постоянно удовлетворять запросы твоей матери. Не могу постоянно стараться угодить всем. Так что я настаиваю:

– Я не знаю гостевых троп. И вы говорили мне, что уходить за периметр небезопасно. Мне нужно, чтобы кто-нибудь показал их мне. – Джед сказал мне, что потратил несколько месяцев, расчищая тропы, несмотря на то, что ему не разрешили ездить по ним. – Мне нужно, чтобы кто-то пошел со мной, чтобы я не была одна.

Твоя мать задирает подбородок. Я знаю, что сама она не хочет идти со мной. Она не любит покидать ранчо. Но она также знает, что я права: если я собираюсь водить гостей по маршруту, мне нужно знать, где он проходит.

– Ладно. Я поговорю с Эмметтом, спрошу, сможет ли он отпустить Джеда пару раз в первой половине дня, чтобы показать тебе тропу. – Она перекатывается с пятки на носок. – Видит бог, Эмметту от Джеда тоже не так уж много пользы.

Ты ни разу не сказала мне ни слова о Джеде, что меня удивляет, потому что он из тех мужчин, на которых так падки женщины: подтянутый, стройный, смазливый и любит томно глядеть вдаль. Он привлекательный, к тому же зол на мир, что, по моим меркам, делает его еще более интересным. На следующее утро, седлая Ангелину Вторую и Сокровище, Джед смотрит на утренний туман угрюмо и обиженно.

Как ты меня и учила, я начинаю с простых, невинных вопросов:

– Как давно ты ездишь верхом?

– Сколько себя помню. С самого детства.

Он вырос в маленьком городке. Он работал на ранчо с семи лет. Я вижу, что он умеет обращаться с лошадьми. Вслух я выказываю удивление тем, что Эдди считает иначе.

– Она меня наказывает, – отвечает на это он.

– Наказывает? В каком смысле?

– Такие у нее методы. – Он осторожно затягивает кушак и подтягивает приструги.

Это, наверное, бред, но разве я не замечала в ней садистские наклонности? Как в первый день она хохотала, летя на всех парусах на квадроцикле. Или как нехорошо блестели ее глаза, когда она приказала мне подняться по четырехметровой лестнице без страховки, чтобы помыть окна в летнем домике.

Я подвожу свою лошадь к скамеечке, а Джед запрыгивает в седло с земли.

– Я должен отвести тебя на пляж сегодня; это через шоссе. – Он разворачивает свою лошадь. Я иду за ним по главной дороге, мимо летнего домика. Снова звонит телефон.

– Этот телефон звонит постоянно, – говорю я.

– На него звонят гости, – отвечает Джед. – Насколько я могу судить, хозяева довольно безответно относятся к бронированиям. Не удивлюсь, если наступит лето и никто так и не приедет.

Я улыбаюсь, потому что никогда не слышала, чтобы кто-нибудь использовал слово «безответственно» в реальной жизни, даже если он и произнес его неправильно.

Мы оба молча проезжаем мимо дома твоих родителей. Джед тревожно на него смотрит, и его плечи напрягаются. Затем мы направляемся по подъездной дороге к шоссе. Из-за поворота внезапно вылетает широкая фура, и Джед резко натягивает поводья Сокровища.

– Они всегда выскакивают здесь, прямо перед переходом, – бормочет он. Сокровище нетерпеливо гарцует, пока мы пропускаем фуру. Затем мы вместе переходим дорогу.

Оказавшись на другой стороне, мы начинаем спуск по крутой тропе. Сквозь листья деревьев я замечаю реку, мощную, бурую, яростную.

– Вот мы и на маршруте, – говорит он. – А здесь у нас «коронный номер», как они это называют.

Тут очень красиво, но здесь везде красиво, так что я уже и не обращаю внимания. Мы покинули ранчо, и я больше не могу сдерживаться, не могу больше молчать о тебе:

– Ты знал Рэйчел?

– Рэйчел? – Его лошадь оступается и скользит по тропе. Он моментально группируется, чтобы восстановить равновесие, наклоняется и двигается в седле, пока наконец лошадь не выравнивается под ним. Спустившись, он смотрит на меня снизу вверх. – Откуда ты знаешь о Рэйчел?

– Эдди рассказала.

– Что именно она тебе рассказала? – Его глаза пристально впились в меня.

– Она рассказала мне, что с ней случилось.

Он делает паузу, а затем продолжает, с трудом произнося слова:

– Что с ней случилось, она сказала конкретно?

– Эдди думает, что ее убили. Банда.

Тут он замолкает, его спина напрягается, как будто он проглотил кол. Его тело покачивается в такт лошади. Мы достигаем нижней части склона. Перед нами открывается бескрайняя территория, покрытая песком. Это безлюдный пляж, похожий на остров из «Черного жеребца»[24], необъятный и светлый, с вкраплениями кустарников.

– Ух ты, – благодарно говорю я. А затем: – Так это правда? Насчет банды?

Он перекидывает длинные поводья на другую сторону:

– Я не знаю, что случилось с Рэйчел.

Мне непонятно, это он специально тщательно подбирает слова, или мне это просто кажется, потому что он говорит слишком медленно.

– Когда ты последний раз видел ее?

– Думаю, что, наверное, на Пасху.

– В какой день конкретно? А в какое время? Как она выглядела?

Ах, если бы у меня под рукой был диктофон или календарь – все что угодно, лишь бы точно зафиксировать, когда и как ты исчезла.

Его голос становится нарочито равнодушным:

– Мне кажется, тебя чересчур зацепила чужая история.

Я пытаюсь разубедить его, объясняя ему истинную причину моего пребывания здесь. Я понимаю, что он – как и любой другой – может быть причастен к твоему исчезновению. Но, несмотря на это, мне хочется доверять ему, хотя, возможно, все дело в том, что больше просто некому. И если честно, сама я ничего не добьюсь. Мне нужен кто-то, кто был здесь, когда ты исчезла. Мне нужен хоть кто-нибудь.