Если вы не бессмертны - [8]

— Арина, — девушка представилась без улыбки.

Лицо ее сохраняло то же выражение спокойной безмятежности, с каким она вошла. Инга попыталась представить это странное лицо освещенным улыбкой или расстроенным, и не смогла.

Перед ней было не обычное земное лицо.

Конечно, может быть, ясновидящая в четвертом поколении просто очень хорошая актриса, а с папашей-шарлатаном это неудивительно, но в Арине, явно, было что-то неуловимое, то, что делало ее особенной, не похожей на земную девушку.

На вид Арине двадцать два — двадцать три. Ровесница. По красоте, пожалуй, не уступает Ксюше. Да, тот же тип. Такая же алибастовая кожа, большие глаза, длинные густые светлые волосы. Но Ксюшу сразу выхватишь взглядом из толпы, а красоту Арины замечаешь постепенно. Как с трехмерным японским рисунком… Чтобы увидеть главное, нужно долго смотреть на него, погрузиться в обычные на первый взгляд узоры.

Высокая и стройная, Арина вполне могла бы быть фотомоделью, но что-то неуловимое в дочери мага делало ее красоту второстепенной.

Тот же пронзительный взгляд, но не колючий, как у отца, а немного отстраненный.

И одевается дочь мага в третьем поколении совсем не так, как Ксюша. Случайно увидев Арину на улице, вряд ли запомнишь, во что она одета. Безликая одежда Арины — свободные серо-зеленые светлые брюки и бежевая блузка очень простого покроя — как ни странно, только подчеркивают ее грациозную и уверенную манеру держаться.

Наверное, такие женщины жили в затонувшей Атлантиде. Хотя при чем здесь Атлантида?

— А обо мне тебе что-нибудь открылось? Ничего, что я на ты? — спохватилась Инга.

— У тебя в роду был священник, — не обращая внимания на второй вопрос, начала Арина, глядя в одну точку и как будто сквозь Ингу. — Ты боишься змей и у тебя больная печень.

Глаза Инги округлились и стали еще больше и удивленнее, чем у Светки.

Действительно, в детстве дедушка ей рассказывал, что его дедушка был священником. Со змеями тоже в точку, но кто их не боится?

А вот с печенью — промашка. Но как она могла узнать о священнике?

— У меня никогда не болела печень. А прапрадедушка у меня, и правда, был священником. И змей я боюсь — это правда.

Инга ожидала, что сейчас Арина начнет убеждать ее, что сказанное — ни что иное, как иносказание, что болезнь печени окажется каким-нибудь там энергетическим поражением или чем-то вроде того, но Арина молча взяла с полки какую-то кассету и присела на корточки перед телевизором.

Он вполне вписывался в сюрреалистический интерьер странного помещения. Из мебели только три стула, тумбочка, забитая какими-то проводами, на которой стоял телевизор, и больничная кушетка, густо усыпанная битыми зелеными стеклами.

На полу, под ногами аскетической кушетки несколько бутылок из-под шампанского.

Стены казенного мрачно-синего цвета. С потолка свешивались какие-то маятники, колокольчики и прочая ерунда.

В темном углу комнаты, напротив двери, на длинной цепочке покачивался хрустальный шар.

По экрану пошли разноцветные волны. Через минуту волны превратились в густые облака.

— Пасмурно, однако, — не то в шутку, не то всерьез, закинув голову к небу, красивым, но, пожалуй, слишком высоким, почти женским голосом произнес высокий остроносый мужчина в распахнутом черном плаще, с длинными черными волосами. По всей видимости, это и был Адонис.

Инга подумала, что таинственный Адонис смутно кого-то ей напоминает. Но так и вспомнила, кого именно, Макса, или Дэвида Коперфильда, или кого-то еще.

— Да, работы предстоит много, — согласился Чурилов, на котором был надет какой-то потрепанный тулуп. — Приступим.

На заднем плане толпились какие-то люди. Их лиц не было видно. Странная парочка уставилась в небо. Дальше камера целую минуту показывала только облака.

— Кто это снимал? — поинтересовалась Инга. Вполне понятный профессиональный интерес.

— Я. Любительской камерой.

Облаков, между тем, действительно становилось все меньше.

Камера уже блуждала по вершинам деревьев. Зеленых, но эти двое тепло одеты. Значит, апрель, или май.

Посредине пустынного поля спиной друг к другу стояли Чурилов, похожий на сельского колдуна, и загадочный Адонис.

Да, чем-то похож на Макса.

— Кто этот Адонис?

— Адонис тоже маг, но не такой сильный, как папа. Но многому папа его уже научил.

— Разве можно этому научить? Если у меня, например, нет никаких сверхъестественных способностей.

Арина неопределенно усмехнулась, и ее лицо, изменившееся впервые за последние полчаса, стало вдруг поразительно похоже на лицо ее отца.

Инга снова перевела взгляд на экран. Облаков на небе почти не осталось. Несколько легких облачков, которые через минуту развеял ветер.

Люди на заднем плане принялись ликовать и аплодировать. Камера Арины пробежали по их лицам. Среди них были и совсем юные, и покрытые морщинами.

— Кто эти люди?

— Наши с папой знакомые, знакомые Адониса. Просто люди, которые увлекаются эзотерикой. А вот этот человек… — Арина остановила кадр. Крупным планом камера показала человека лет сорока с широким носом и соломенными волосами, подстриженными полукругом. — А этот человек — Повсекакий Меркулов.

— Повсе… кто, — Инга спросила совершенно серьезно, но получилось снова как будто с издевкой, но кто виноват, что у этого мага такое странное имя.