Если верить Хэрриоту… - [18]

— Глядите! Глядите! — послышались голоса.

Поняв, что ее маневр не остался незамеченным, корова попробовала пролезть дальше. А надо сказать, что кормушки в этом сарае отличались от тех, к которым мы привыкли на комплексе. Это была просто перегородка, напоминающая ясли, какие рисуют на картинах, посвященных рождению Иисуса. Эдакие настоящие ясли — не хватало осла и святого семейства (поклоняющиеся волхвы в нашем лице имелись). Перепрыгнув загородку, корова оказались в них и попробовала пройти по яслям дальше, но не учла того, что привязана. Это заставляло ее выгибать шею, но она упорно лезла куда-то. И ничто не могло заставить ее покинуть спасительный угол.

Вышло так, что она словно предчувствовала свою судьбу. Закончив кормить и заодно ощупывать ее соседку, мы ненадолго вернулись в кабинет сделать кое-какие записи, а когда вышли снова через несколько минут, то заметили, что нашу знакомую скотники каким-то образом вытащили из яслей и привязали к столбу. Не успели мы сообразить, что происходит, как один из них вытащил нож, шагнул к корове и резанул ее по горлу.

Мы, девчонки, дружно отвернулись, а кое-кто даже зажмурился и заткнул уши. Нож был тупой, скотник не просто резал — он пилил коровью шею, а животное рвалось и мычало. Наконец он отступил в сторону, и корова, залитая льющейся из горла кровью, забилась, стараясь оборвать привязь. Но с каждым мигом ее прыжки становились все тише и слабее, и только утробное, грудное мычание, похожее на стон, не смолкало. Гулкое, низкое — так, наверное, долго и тяжело умирал в лабиринте Минотавр.

Наконец жизнь ушла из нее, и корова тяжело осела на землю. Это уже видели мы все — удивительно, но ближе к концу многие девчонки не отводили глаза. Привыкли, что ли? Во всяком случае, когда наши ребята предложили свои услуги по разделке и потрошению туши, мы столпились вокруг, наблюдая за ловкими, прямо-таки профессиональными движениями доморощенных мясников. Было уже не столько страшно, сколько красиво. Маргарита Васильевна тоже не осталась в стороне — она пробилась в самый центр и превратила неожиданное развлечение в урок наглядной анатомии. По ее просьбе ребята по очереди открывали каждый орган. Она тут же проводила блиц-опрос, проверяя наши знания. Право слово, было стыдно ударить в грязь лицом на таком уроке. И, сказать честно, когда через полгода мы оказались на экскурсии на мясокомбинате, нас уже не пугала кровь — мы смотрели на все холодным, трезвым взглядом много повидавших людей.

Мы до того увлеклись изучением физиологии, что появление нового зрителя заметили далеко не сразу. Туша уже была освежевана, шкура снята, и наших ребят отодвинули в сторону сами скотники, когда кто-то догадался оглянуться:

— Смотрите-ка!

В дверях сарая, где мы только что занимались, пригнувшись и подобравшись, как готовый к прыжку дикий зверь, застыла вторая корова. Выпучив глаза, она не отрываясь смотрела, что мы делаем. Неизвестно, сколько времени она простояла тут незамеченной, но по ее глазам можно было понять, что она прямо-таки по-человечески потрясена.

— Немедленно поймайте ее, — ни к кому особо не обращаясь, распорядилась Маргарита Васильевна.

Легко сказать! Едва несколько человек двинулись к корове, она встрепенулась, как горячий боевой конь. Подобравшись, ошалелым взором окинула всех и отступила по тропе вдоль дороги. Охотники прибавили шагу — она тоже. Казалось, она запаниковала и была уверена, что ей грозит та же участь, что и ее соседке. К слову сказать, это было правдой, и никто особо не удивился, когда она вдруг круто развернулась и, задрав хвост, галопом поскакала прочь, с каждым мигом все увеличивая скорость. Когда мы видели ее в последний раз, она мчалась, как скаковая лошадь.

— Удрала! Удрала! — Мы радовались как дети. Словно это кто-то из нас нарочно выпустил корову, чтобы помочь ей спастись. — Что теперь с нею будет?

Этот вопрос волновал нас не потому, что мы горевали о побеге, — нам было интереснее, как сложится судьба беглянки.

— Не пропадет!.. — Маргарита Васильевна, похоже, была озадачена — ведь еще несколько групп с нашего курса должны были приехать сюда. А кого им изучать? Одну корову зарезали, вторая удрала. Сейчас лето, не пропадет. А потом ее поймают.

— Не надо! — протестовали мы так горячо, словно от нашего слова могло что-то зависеть. — Пусть живет!

Удивительно наивное, чуть ли не детское желание! Но как бы то ни было, в глубине души каждый из нас хотел, чтобы в Стенькине была хоть одна дикая корова. И странное дело! На следующий день туда же отправилась вторая группа с нашего курса. Когда они вернулись, мы спросили у них про тот побег. И, как нам сказали, два дня спустя корову еще не могли поймать. Она не удрала на пастбища, а оставалась в селе, словно дразня людей. Только через две недели ее сумели изловить.

В тот год мы часто ездили в Стенькино — чуть ли не раз в две недели. Я уже упоминала о дежурстве в родильном отделении. На той же неделе мне снова пришлось побывать на молочном комплексе. На сей раз в составе нашей группы, и цель была немного другая, можно сказать, пикантная — разведение крупного рогатого скота.