Если ты мне веришь - [23]

Когда я, наконец, добралась до парка, заметно потемнело. Фонари освещали мне дорогу, словно подбадривали меня идти вперед. Людей на улицах становилось все меньше. Я чувствовала лишь легкое возбуждение от того, что же меня ждет в парке, но не страх. Нет, я не боялась уже. И мыслей в моей голове о разных невообразимых вещах не было. Напротив, мысли мои были весьма реалестичны, что мне так было нужно в тот вечер. Ямогла трезво оценить всю ситуации. И тогда, идя в парк, я уже совсем не думала, что увиденное мною прошлым вечером — моя мама. Именно поэтому я точно знала, что могу адекватно отнестить ко всему тому, что увижу потом. И дать всему этому доступное объяснение.

Как только меня проводил светом последний уличный фонарь, я окунулась во мрак. После освещенных дорог, в парке мне показалось сначала до того темно, что я даже не могла разглядеть свою излюбленную лавочку. Но со временем, идя дальше, мой взгляд начал улавливать хоть что — то.

Старые мусорные бачки, большой булыжник, который, возможно, вчера я приняла за нечто чрезвычайно невообразимое. Я присела на лавку и достала свои любимые соленые крекеры, ожидая «чуда».

В парке было довольно тихо. Хруст, исходящий от меня, будто разносился по всему парку и, возможно, выходил на дорогу. Становилось постепенно холоднее.

Не знаю, сколько часов я просидела там, на лавочке, жуя крекеры, может час, может два, это совсем не важно. Когда я заметила, что у меня осталось только два крекера, мое настроение тут же упало. И это вовсе не от того, что мне хотелось еще поживиться крекерами. Я потеряла надежду о появлении того, что было вчера. Хоть и не так сильно надеялась это вновь увидеть.

«Пора уходить, Кристен», — сказала я вслух самой себе и покорно встала с лавки. Меня охватывала обида. Неужели это был лишь сон? И теперь мне придется жить, как обычные люди? Учиться, работать, создать семью и… умереть? Может, такова моя судьба и от нее никуда не денешься? Может то, что происходит и происходило с нами уже не изменить?

От этих мыслей мне стало до ужаса обидно. Но не только за себя, за то, что я просто одна просидела на той лавке, а за всех людей. Вы только посмотрите, доктор, на каждого прохожего и попытайтесь предположить его жизнь, его интересы и мечты.

Это так здорово, когда у человека есть мечта! А когда ее нет, то нет и самого человека, так говорила моя мама, — Кристен взглянула на меня, замолчав на пару секунд, го снова продолжила, убрав с лица выпавший из хвоста локон.

Я еще какое — то время простояла возле той лавочки, разговаривая с собой. Я задавала только вопросы, не давая себе на них ответов. Это меня еще больше расстроило. Можно даже сказать, я была в бешенстве. Я не хотела жить как все другие люди. Я не хотела умереть, не сделав чего — то особенного, чтобы меня запомнили. Я не хотела умереть, не увидев что — то такого, что мого бы меня изменить, что повлияло бы на мою дальнейшую жизнь.

Может, мои просьбы услышал сам Бог, а может мое воображение сжалилось надо мной и снова решило добавить в мою скучную жизнь немного эмоций, но я ощутила чье — то горячее дыхание прямо у себя за спиной. Конечно, я тут же испугалась, но старалась поворачиваться медленно, без резких движений, насколько это было возможно.

Там стоял он. Снова тот же конь. Несколько секунд мы сморели друг другу в глаза. Он не двигался, и я тоже стояла без движений. Мне удалось запомнить его нежно — голубые большие глаза, которые смотрели на меня, будто бы знали, кто я и чем живу. Казалось, тот конь знал про меня абсолютно все, но только не мог сказать.

Потом он вытянул шею к лавке и достал из пачки последний крекер. Поначалу он не мог его достать, но это было выйгрышным временем для меня, чтобы все осознать. Конь резкими движениями пытался достать последний крекер, выхватывая пачку из рук. Но когда ему это, наконец, удалось, я услышала, как разлымавается печенье под натиском его зубов. И это меня радовало. Он не был моей выдумкой.

Я дотронулась до его спины. Конь слегка вздрогнул, но продолжал стоять смирно. Увидеть бы мое выражение лица в тот момент. Улыбка вытянулась, наверняка, по всему лицу, глаза блестели от счастья. Как бы мне хотелось снова попасть в тот день и снова испытать все те эмоции, — с грустью протянула Кристен и снова задумалась. Она выглядела так, будто вот — вот опять расплачется. Но в этот раз я уже не был взбешен подобным поведением Кристен. Напротив, мне стало жаль девушку. Но не потому, что тот яркий момент ее жизни бесследно ушел, а потому, что этого момента и вовсе не было.

— Мисс Раян, все когда — то кончается, но на смену старым событиям, приходят новые, — попытался успокоить я свою пациентку. Но тут же счел себя не более, чем жалким человеком, не умеющим подбадривать других.

Кристен все еще молчала, игнорируя мои слова. Я впервые почувтвовал себя глупо рядом со своей пациенткой. Мне не дано было знать, что бы такое сросить у девушки, чтобы она снова повеселела или, что дальше делать. И надо ли что — либо делать?

Но я облегченно вздохнул, когда девушка снова заговорила:

— Новыми событиями вы считаете то, что я оказалась в психбольнице, так?