Если ты меня любишь - [27]

— Кажется, на улице что‑то празднуют?

— Да, — равнодушно ответил тот, протирая стаканы. — Там всегда веселье. Мы тоже празднуем, только на свой лад.

Дрейко вдруг заинтересовался. Атмосфера паба начала убаюкивать его, и ему даже захотелось послушать каких‑нибудь легенд, историй. Видя его явный интерес, бармен принял отрешенный вид опытного рассказчика и заговорил:

— В Средневековье эту деревню населяли сплошь грабители и убийцы. Так уж вышло, что их вроде как сослали сюда на вечное поселение. Естественно, они не смогли жить мирно друг с другом, и вскоре от них осталась лишь небольшая часть самых сильных и самых изворотливых. Самые сильные ушли из этого места и поселились вверх по течению реки, где до сих пор находится вторая по величине деревня в этой местности. Изворотливые остались здесь, но их было так мало, что это грозило деревне полным исчезновением. К тому же изворотливые, то есть предатели мало к чему были приспособлены изначально, поэтому они стали смешиваться с населением соседних поселений, которые всегда радовались солнечным дням и привечали пасмурные, и в итоге стали вполне приличным народом. Стала развиваться торговля, ремесла, и сильные, которые к тому времени сделались людьми властными и гордыми, стали уважать своих прежних товарищей по несчастью.

А однажды случилась беда: на деревню напало чудовище. Да–да, молодой человек, не улыбайтесь, именно чудовище. У него были огромные крылья и такая же пасть, изрыгающая пламя. Такого в этих краях никогда не видели, и все усилия прогнать этого зверя были тщетны, ведь даже отъявленные храбрецы попрятались по домам, в ожидании конца. Страшные времена были, да. Как‑то зверь напал ночью и принялся жечь все кругом, и соломенные крыши домов занимались в считанные секунды. Горстка жителей укрылась вот в этом самом трактире, намереваясь держать оборону. А поскольку помощи ждать было неоткуда, местные музыканты заиграли печальный мотив, который одновременно пришел на ум всей труппе. Они исполняли его в течение всей ночи, и зверь не тронул их. Более того, на следующий день все видели его летящим к северным горам, и с тех пор он никогда более не возвращался. Сегодня, юноша, тот самый день, который мы чтим как день избавления от страшной судьбы, и потому мы здесь печальны, хоть и по всем правилам приветствуем путешественников, а снаружи они все веселы. Ведь те, кто тогда остался снаружи, погибли все до единого и, несомненно, отправились прямо на небеса.

На этой ноте Дрейко понял, что больше не может держать в дрожащей руке стакан, и поставил его на стойку. Он только теперь обратил внимание на то, что весь паб внимательно слушает бармена, а музыканты выводят все ту же мелодию, только теперь она звучала полнее, громче, как бы увереннее. Их голоса стройным хором звучали в тишине, как похоронный гимн, который в то же время явно повествовал о безрассудстве и вызове, обращенном к безжалостной судьбе. Бармен театральным жестом указал на них, не спуская глаз с Дрейко, который впал в тягостное оцепенение, никем более, казалось, не замеченное. Ему вспомнились жуткие вещи, негасимый огонь, из которого он один тогда уцелел, после чего он сам же себе дал клятву, что будет жить по–другому… А что он тут делает, между прочим? В бывшем стане грабителей, ну–ну… Пытается стереть из памяти то, что произошло? Хмель на него, что ли, так действует? Нужно срочно наполнить желудок, а то так и отключиться недалеко.

Более–менее ясным моментом в его сознании был тот, в который перед ним появилась тарелка с мясом и гарниром. Дрейко едва не рассмеялся от наступившего облегчения, но быть принятым за сумасшедшего не сулило в его ситуации никакой выгоды, так что он спокойно склонился над тарелкой, не обращая внимания больше ни на кого, хотя песня об огне и смерти, о крылатом чудище и о последних воинах деревни пронизала собой все от пола до потолка, мешая сосредоточиться.

— Красивая легенда! — сказал он бармену, умяв кушанье за несколько минут. — Только вот странно: почему трактир называется «Белый дрозд»?

— Изначально он так и назывался. А что, это вам о чем‑то говорит?

— В том‑то и дело, что ни о чем, — равнодушно ответил Дрейко, принимаясь за шотландский пирог. Риск задремать, а потом и заснуть становился все более ощутимым. Он дождался, пока бармен отвернется к другим посетителям и украдкой глотнул заветного Бальзама, с неудовольствием отметив, что его осталось менее половины. Произносить Заклинание Восполнения он не считал разумным, уж слишком это была капризная штука, бальзам.

«Такое ощущение, будто меня не только голод в этот ресторанчик привел, — подумал Дрейко, невольно ощупывая рюкзак. — Теперь самое главное: не растеряться и смыться вовремя, причем без потерь. И как, интересно, у меня обстоят дела с моими галеонами? Ну, если заклинание выдохлось… А я уже столько всего съел!»

Пива в кружке осталось совсем мало. Дрейко мрачно вперил взгляд в глиняное дно и стал думать о Луне, чего не позволял себе на протяжении всего дня, дабы не было лишних соблазнов. Страхи, накопившиеся за день, нахлынули на него разом. Ведь за все время своего путешествия он не встретил никого и ничего подозрительного, словно ему все это почудилось и никто его не искал. В мире маглов все действительно так спокойно, или его умело водит за нос опаснейший противник, создавая вокруг него обманчивый мираж, готовый в любой момент обернуться самым реальным из всех кошмаров? Дрейко попытался вздохнуть глубже. Нет, с Луной ничего не случилось, иначе… Он даже усмехнулся, представив себя в роли мстителя с палочкой возмездия в победно вытянутой руке. Нет, такое больше Поттеру к лицу. Кстати, а что, если он обо всем узнает?