Вечером папа, мама, баба Вера и баба Люба уселись вокруг обеденного стола. Зойке и Глебу велели сесть на диван рядом с дедушкой.
Папа строго посмотрел на Зойку:
— Так ты, значит, не хочешь ходить в школу?
Плотно сомкнув губы, Зойка замотала отрицательно головой.
— Но ведь ты так хотела! — огорчённо сказала мама.
— Хотела, а теперь — ни за что! — буркнула Зойка.
— Дедушка хлопотал, — вздохнула баба Вера. — Как это неудобно!
Откинувшись на диване, дедушка обиженно засопел.
— Скоро мы получим квартиру, — сказал папа. — Тогда Глеб будет ходить в школу в том районе. Но Зойку не удастся отдать в детсад. Никто её не возьмёт: ей через несколько месяцев семь лет будет.
Папа с мамой снимали комнату в ожидании квартиры, а дети жили у бабушек.
— Послушай, Витя, — сказала папе баба Люба. — Если даже вы получите жилье, то зачем вам сразу забирать детей? Оба вы целые дни заняты. Вам же трудно будет.
Папа Витя работал инженером и писал диссертацию, а мама Машенька кончала медицинский институт.
— Сколько времени вы уже отдуваетесь за нас, — виновато сказал папа.
Зойка внимательно посмотрела на бабу Веру и бабу Любу и сказала:
— Они не отдуваются. Они просто дышат.
— Молчи, когда говорят старшие! — накинулся папа на Зойку. — Сокровище растёт!
Мама встала, подошла к дивану, раздвинула Зойку и Глеба, села между ними и обняла за плечи обоих сразу: Глеба одной рукой, Зойку — другой. И сказала жалобно:
— Только и мечтаю о том, чтобы жить вместе со своими обезьянками!
Зойка стала целовать маму и утешать её:
— Что же делать, мамочка, если всё не помещается! Подумай сама! — Она широко обвела рукой вокруг себя: — Телевизор, бабы наши, ты с папой, папины чертёжные доски, которые и тронуть нельзя, кошка, твои медицинские учебники, горшки с цветами, шкаф, Глеб, его большая деревянная лошадь, буфет с посудой, все наши игрушки…
— Всё равно всё не перечислишь, — усмехнулся дедушка.
— Ой! — воскликнула Зойка. — Главное-то я и забыла перечислить. А я-то сама!
— Ах, ты, значит, главная? — от возмущения папа даже со стула вскочил и зашагал взад-вперёд по небольшому пустому месту возле стола. — Да ты самая последняя спица в колеснице, вот ты кто! Фитулька!
— Ну, зачем ты унижаешь ребёнка? — сказала мама. — Она, не подумав, сболтнула.
— Ничего я не унижаю. Больно много о себе воображает. Посмеялись над ней в школе, подумаешь! Да надо мной в детстве сколько раз смеялись. А я сам громче всех хохотал.
— Что-то не верится, — сказала мама. — Это она в тебя такая обидчивая.
— Ещё бы! Как раз! — насмешливо отозвался папа.
Дедушка похлопал рукой по дивану:
— Дети, перестаньте! Маленькие слушают.
«Какие маленькие?» — подумала Зойка, вдруг сообразила, что дедушка назвал «детьми» папу с мамой, и очень удивилась.
Глеб, который сидел, прислонившись к маминому плечу, звонко сказал:
— Она и правда маленькая. И пусть не ходит в школу, если не хочет. На будущий год пойдёт.
Все посмотрели на Глеба. На минуту в комнате стало тихо. Потом папа сказал:
— Ты так думаешь?
— Да, я так думаю — твёрдо сказал Глеб.
Слезинки повисли на Зойкиных ресницах.
— А на будущий год… — Она всхлипнула. — На будущий год… ты второклассником будешь…
— Второгодником Глеб, конечно, не станет, — заметил дедушка.
— Мы вот как сделаем, — предложила баба Вера. — Завтра Зоя в школу пусть не идёт. А Глеб скажет учительнице, что у неё болит голова. А потом решим.
— У меня не болит голова, — сердито сказала Зойка и чихнула.
— Нет уж! — заявил папа. — Не будет Глеб врать, ни за что не позволю! Пусть он скажет учительнице правду. Что заболела Зойка капризами.
— Да как он такое скажет? — заговорили разом мама и обе бабушки. — Ему же неудобно такое говорить. Выдумаешь тоже, Витя!
Сердито глядя на папу, Зойка чихнула три раза подряд.
Баба Люба поднялась со стула:
— Спать, спать, спать! Никогда дети так поздно не ложатся. Завтра утром всё сообразим.
Спала Зойка беспокойно, ворочалась и хныкала во сне. В шесть часов утра баба Люба поставила ей градусник. Оказалось, тридцать семь и четыре. Не пришлось Глебу врать: у Зойки начался небольшой грипп. Наверно, заразилась от своего соседа по парте Колотушкина.
