Если он поддастся - [8]

– Ты так полагаешь, да? Ха, Томас! – Молли сплюнула. – Какое пышное имя для мальчишки, рожденного во грехе! Он должен был умереть вместе со своей матерью и присоединиться к ней в аду. И мне весьма сомнительно, что ты намного лучше ее. Потому что ни одна настоящая леди не переступит порог этого дома. Почему бы тебе не лечь на спину и не раздвинуть ноги перед нашим любителем потаскух? Быстренько сделай дело, ради которого пришла, и убирайся отсюда! Ты пачкаешь дом своим присутствием! Да-да! Кстати, можешь захватить с собой незаконнорожденного Томаса, если тебя волнует, как тут с ним обходятся.

Олимпия со всего размаху влепила служанке пощечину, отбросив ее к плите. И она совсем не удивилась, когда Молли, выкрикивая ругательства и оскорбления, стремительно кинулась на нее. Эта женщина всем своим видом демонстрировала, что у Олимпии не было перед ней никаких преимуществ. «Стыд какой», – подумала баронесса, но приготовилась защищаться со знанием дела.

* * *

Когда дверь за Олимпией закрылась, Брент, нахмурившись, медленно поднялся на ноги.

– Куда это она? – спросил он.

– Я думаю, на кухню. Чтобы поговорить с Молли, помощницей кухарки, – высказал предположение мальчуган.

И тут Брент обратил внимание на ярко-красный след от ладони на щеке Томаса. Судя по всему, Молли сильно ударила мальчика за какой-то незначительный проступок. Такое поведение Брент не мог допустить в своем доме. Он направился к двери, решив поговорить с Молли. И еще он подумал, что леди Уорлок слишком много на себя берет, вмешиваясь в отношения между его слугами.

Едва граф вышел в холл, как до него снизу, из кухни, донеслись женские крики. Брент шагал вниз по лестнице, потом резко остановился. На полу, распластавшись, лежал Уилкинз. Рядом с его телом возвышался крепкий на вид мужчина.

– Что с ним случилось? – удивился Брент.

– Он попытался не пустить в дом леди Олимпию, – объяснил мужчина.

Не успел Брент спросить, что незнакомец имел в виду, как из кухни донесся новый взрыв криков. Всерьез забеспокоившись, граф помчался на крики, забыв предупредить топавших у него за спиной Томаса и служанку, чтобы не следовали за ним. Ворвавшись в кухню, Брент увидел, как одна из его служанок кидается на Олимпию. Он уже собрался броситься ей на помощь, как вдруг сообразил, что его помощь не требовалась, так как дама защищалась с завидным умением.

Был большой соблазн постоять в стороне и понаблюдать, как леди Олимпия – баронесса! – дралась с кухонной прислугой, но Брент все же решил остановить их. Единственной проблемой оказалось то, что он не знал, как это сделать, – ему еще ни разу не приходилось разнимать разъяренных женщин. Когда же Брент сделал шаг в их сторону, резкий рывок за фалду сюртука остановил его. Обернувшись, он увидел Томаса.

– Я бы подождал, милорд, – сказал мальчик.

– Но мне не хочется, чтобы леди Олимпия пострадала! – возмутился граф.

Томас фыркнул:

– Она хорошо держится. И можно не беспокоиться: старушка Молли скоро выдохнется.

Брент подумал, что это чистейший абсурд – слушать советы мальчишки, который чистил ему обувь, но тут Олимпия ловко прижала толстую Молли спиной к стене. И столько злобы и ненависти было в побагровевшем лице служанки… Как же могла эта женщина работать у него, если испытывала такую ненависть к тем, кого обслуживала?

– Вы сколько угодно можете дерзить, моя дорогая, – сказала Олимпия, – но я вообще-то баронесса. И напоминаю вам: нападение на представительницу аристократии влечет за собой серьезное наказание. – Она утвердительно покивала головой, увидев, как Молли побледнела. – Тем не менее я забуду об этой отвратительной стычке, если вы извинитесь перед юным Томасом. – И Олимпия указала на стоявшего рядом с Филдгейтом мальчика, с лица которого не сходила улыбка. – Он уже здесь. Значит, нет нужды откладывать это дело в долгий ящик.

Тут Молли увидела графа, и глаза ее чуть не вылезли из орбит, а лицо сделалось землистого цвета. Однако Брент казался скорее смущенным, чем разгневанным, поэтому Олимпия не могла понять, чего так испугалась Молли. Баронесса уже приготовилась спросить, не боялась ли Молли дворецкого, даже хотела заверить ее, что дворецкий скоро перестанет быть проблемой, – но тут служанка вдруг заявила:

– Я не буду извиняться перед незаконнорожденным щенком! Я сделала то, что должна была сделать. Потому что предупреждала, чтобы он не трогал мои вещи.

Отступив на шаг, Олимпия гневно посмотрела на женщину.

– У вас не было нужды бить его так сильно. У него на лице до сих пор красный след.

Молли расправила юбки.

– Я не нуждаюсь в ваших поучениях. Я сама знаю, как обращаться с мальчишкой. А если кто-то считает, что я плохо с ним обращаюсь, то пусть говорит с тем единственным человеком, который имеет право мне указывать.

Вспомнив рассказ Молли о происхождении Томаса, Олимпия почувствовала, что перегнула палку. Она сделала шаг к служанке, но та резво отскочила от нее на безопасное расстояние – причем отскочила с прытью, прямо-таки удивительной для женщины такой комплекции.

– И это право принадлежит брату щенка – вам, милорд! – добавила вдруг Молли.