«Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №2 - [61]

– Что вы, тётя, – запротестовал Нюма, – у нас в Израиле очень жарко, и в костюмах никто не ходит. Разве что министры от арабских партий в Кнессете да футбольные тренеры, когда их команды проигрывают в международных матчах. Так что давайте оставим этот бесполезный разговор!

Но семя уже упало в плодородную почву, и оставаться этот разговор без последствий просто не имел права. На следующий день, когда Нюма пошёл куда-то, его остановила на улице незнакомая девочка лет шести и спросила на украинском языке:

– Нюмко, чого ти не хочеш, щоб титка Бетя тоби купила костюм?

И пошло-поехало. Всё село теперь только и говорило о костюме для израильтянина Нюмы, который не хочет одеваться как арабский министр или как футбольный тренер. Забыли даже про недавно открытый памятник Пушкину. Где бы Нюма ни появлялся, везде его преследовал один и тот же надоевший вопрос: почему он, такой-сякой, не хочет, чтобы тётка купила ему костюм?

Ясное дело, деваться Нюме было некуда, а до отъезда оставалось ещё больше недели. Наконец, он сдался. Счастливая тётя Хаюня обняла племянника и пропела:

– Я знала, что ты примешь правильное решение. Завтра едем в Чечельник – это в одиннадцати километрах отсюда, – и там купим красивый костюм. Я уже заприметила один такой в магазине…

Даже в Чечельнике Нюму спрашивали, почему он прежде отказывался от тёткиного предложения, но теперь, когда он дал согласие, все этому очень рады. По возвращению в Ольгополь, Нюму встречали как героя или как того же самого Пушкина, который единственный, наверное, не поздравлял Нюму с покупкой и невозмутимо стоял на постаменте, сжимая в руках колесо и карты. Сегодня Фортуна была не на его стороне.

По возвращении в Израиль Нюма, конечно же, повесил костюм в шкаф и тотчас забыл про него. Ни арабские министры, ни футбольные тренеры были для него не указ.

Прошло несколько лет, и Нюме как-то на глаза попались две девушки, сидевшие в кафе в одном из торговых центров. Одна из девушек сразу приглянулась ему, и он понял – вот она, девушка его мечты. Но парнем он был стеснительным и, в отличие от Пушкина, не умел по-кавалерийски налетать на свою жертву и тут же её завоёвывать. Он долго разглядывал избранницу, раздумывая, как же привлечь её внимание, но, так ничего и не придумав, отправился восвояси. На следующий день его снова потянуло в это кафе, и – о, чудо! – девушки опять сидели на прежнем месте, видно, это был их излюбленный уголок для отдыха.

Нюма присел за соседний столик и стал вслушиваться в разговор.

– Знаешь, – сказала одна из девушек, – мне нравятся парни, которые носят модные джинсы и цветные майки.

– А мне, – ответила его избранница, – больше нравится строгий европейский стиль, когда мужчина одет в костюм и галстук. Это более торжественно, красиво и элегантно…

И тут Нюму как молнией пронзило. Он теперь понял, для чего тётя Хаюня, сама о том не подозревая, так уговаривала его купить новый костюм. В костюме он способен был стать совсем другим – смелым, решительным, не знающим отказа. Конечно, его костюм – не пушкинский сюртук, но, тем не менее… Он теперь знал, как завоевать сердце девушки своей мечты, и был абсолютно уверен, что с этим бесполезным, на первый взгляд, костюмом, жизнь его изменится в лучшую сторону.

Угощайтесь, ваше высочество!

Кто из нас не слышал о Казанове, этом итальянском авантюристе и соблазнителе, чьё имя в веках связано с образом идеального любовника, перед которым не устоит ни одно женское сердце? Каждый мужчина втайне желает хоть капельку быть похожим на него, а женщина, даже самая добродетельная, хоть одним глазком глянуть ему в лицо, ну, и, конечно, чтобы он тоже обратил на неё внимание…

Но не только Италия славится покорителями женских сердец, бывают таковые и у нас. С одним мне даже повезло познакомиться в нашем знаменитом штетэле Бэлц. И был он ничем не хуже своего именитого собрата, правда, ни путешественником, ни писателем не был, но по части любовных похождений, думаю, мог дать фору многим. А познакомился с ним я при следующих обстоятельствах.

Когда на экранах кинотеатров впервые показали легендарный фильм Феллини «Амаркорд», попасть на него было невозможно. Фильм о босоногом детстве, пробуждении желаний и мечтах о чём-то светлом и несбыточном, который не оставлял сердца зрителей равнодушными. Это было так не похоже на стандартные советские фильмы, которые шли в кинотеатрах в то время, и одновременно так похоже на ту жизнь, которая была вокруг нас… Поэтому, где бы фильм ни шёл, в зале никогда не было свободного места.

Вот и мне удалось, правда, с переплатой достать билет на один из сеансов в самый большой в Бельцах кинотеатр имени Котовского. Зал был, естественно, переполнен, люди сидели даже на ступеньках. Это был настоящий праздник, и на многих были праздничные костюмы, а по залу разносился запах безумно модного в то время мужского одеколона «Быть может» и соответствующих ему женских духов «Не может быть». Названия, конечно, глупые, но какая-то изюминка в них была…

Свет начал гаснуть, занавес медленно раздвинулся, и пошла «Иностранная кинохроника», без которой не обходился ни один киносеанс. Словно предваряя чувственно-эротическую атмосферу будущего фильма, на экране почти десять минут незабвенный Леонид Ильич Брежнев обнимал и горячо целовал государственных деятелей братских социалистических и небратских африканских стран, но это не вызывало в зрителях никаких чувств, кроме нетерпеливого ёрзанья в креслах.