Если небо молчит - [23]
Максим вытер лицо ладонью и огляделся по сторонам.
Теперь все случившееся казалось ему страшной мистификацией. Он начал сомневаться: а что, если сегодняшняя встреча и последовавшее за ней убийство – всего-навсего чудовищный розыгрыш? Что, если весь этот жуткий спектакль затеян с единственной целью – напугать его, парализовать его волю страхом, заставить вздрагивать от каждого шороха, лишить уверенности в себе?
Максим вспомнил стальной взгляд Коржа и зажмурился.
Логика, которую он всегда так уважал, сейчас подсказывала ему единственное объяснение происшедшему: у этого спектакля – жестокий и мстительный режиссер, он заманил Максима в ловушку при помощи нехитрого, но иезуитского приема, а потом подсунул ему облитый кетчупом «труп», чтобы лишить воли и способности сопротивляться. Если разум – главная сила физика – капитулирует перед ледяным страхом, оружия для борьбы не остается. Расправиться с напуганным противником легко и просто!
Но Максим не позволит Коржу – этому безмозглому, озлобленному неудачнику – одержать над собой победу. Тот сдвинул на поле несколько фигур, разыграв оригинальный дебют, но для того, чтобы создать угрозу королю, требуется комбинация посложнее.
– Ход за мной, негодяй… – прошептал Максим, надевая шлем. – Я поставлю тебе мат раньше, чем ты успеешь понять, что проиграл!
Он посмотрел на часы. До конца обеденного перерыва осталось пятнадцать минут. Следовало торопиться, чтобы не дать Лиснянской повода для мстительного демарша. Максим чувствовал, что начальница считает себя уязвленной. Умные женщины умны каждая по-своему, а глупые – такие, как Анна Ильинична, – глупы одинаково. Сейчас она бесится, тонет в амбициях, но стоит успокоить ее, потрафить ей, показать свое расположение, свою симпатию – и дело в шляпе. Грозная дама станет ручной. Простая, но очень перспективная комбинация.
Он завел мотоцикл, крутанул ручку газа и рванул с места так стремительно, что один из грузчиков, поднимавшихся на пандус, уронил на землю ящик с мороженой рыбой.
Пролетев квартал, Максим свернул на улицу, перпендикулярную проспекту Андропова, чтобы срезать лишние полкилометра. Все дороги забиты пробками, и такой маневр оптимален. Самый короткий путь между точками – прямая. На мотоцикле ее проделать легче, чем на авто. У мотоцикла выше проходимость. Он юркий, маневренный и неприхотливый к дорожному покрытию. Кроме того, он практически безопасен для пешеходов…
…Миниатюрная хрупкая девушка с белокурыми волосами, в легком сиреневом платье, близоруко прищурившись, огляделась по сторонам и опасливо шагнула с тротуара… прямо под колеса Максимова мотоцикла. Он только начал набирать скорость на сменившийся сигнал светофора и поэтому успел затормозить, но столкновения не избежал. Нарушительница вскрикнула, ударившись о раму, и, беспомощно вскинув руки, упала на асфальт.
У Танкована потемнело в глазах.
Улица взорвалась возмущенным женским многоголосием.
– Смотрите!..
– Убили!..
– Держите гада, чтобы не убежал!
Потеряв равновесие, Максим завалился набок вместе с захлебнувшимся железным конем, но тут же вскочил на ноги, стащил с головы шлем и бросился к потерпевшей.
– С вами все в порядке?
Девушка сидела на асфальте, морщась от боли и потирая ушибленное плечо.
– Мозги-то есть? – оправившись от шока, вскипел он. – Даром, что блондинка! Кто же так улицу переходит?
Их вмиг окружила толпа возмущенных свидетелей.
– Эти мотоциклисты – полные отморозки!
– У нас в доме один такой жил. И сам угробился, и людей погубил!
– А у нас прямо во дворе тинейджер с подружкой под самосвал попали! Мать девушки уж так убивалась с горя!
– Гляньте на этого мерзавца! Он еще и претензии предъявляет!
Из плотного кольца очевидцев происшествия выскочил коренастый подвыпивший мужчина в грязной синей рубашке с закатанными рукавами. Не говоря ни слова, он схватил Максима за плечо, повернул к себе и резко ударил головой в лицо. Тот опрокинулся навзничь.
Толпа опять взвизгнула.
– Ой, зачем же так?
– Люди, парнишку убивают!
– Остановите его!
Но мужчину уже трудно было остановить. Не давая опомниться поверженному мотоциклисту, он несколько раз пнул его с размаху ботинком в голову, рыкнул на испуганных женщин и, никем не удерживаемый, бросился наутек.
– Каков негодяй! Вы видели?
– У нас во дворе один такой избил мальчика-студента, сломал ему челюсть и выбил глаз!
– Поймали?
– Судили. Дали три года. Но разве от этого легче? Мальчишка на всю жизнь остался инвалидом!
– Все они отморозки! Житья не стало при демократии!
Захлебываясь кровью, хлещущей из носа, Максим приподнялся на локтях и застонал. Блондинка испуганно смотрела на него, одной рукой держась за плечо, другой – прижимая к груди сумочку.
Они попали в одну и ту же больницу. Он – с сотрясением мозга и сломанным носом, она – с ушибом плечевого сустава.
Выкрашенные в отвратительный цвет казенные стены, продавленные кровати, окна без штор, тусклые лампы и тяжелый, спертый воздух в палате – вот финальные декорации дня, который странно начался, жутко прошел и совсем худо закончился.
