Если любишь - [10]

– Что же стряслось с Табитой?

Заметив наконец яростный взгляд Доминика, девочка отвернулась от матери и стала смотреть в окно.

– Люси, расскажи, что случилось? – требовательно обратилась к ней Памела Риз. Когда она говорила таким тоном, лучше было ей не отказывать.

Девочка бросила на брата беспомощный взгляд и неохотно ответила:

– Леди Монтекью заперла Табби в ее комнате.

– Понятно. А вы как об этом узнали?

– От Амелии. Она сказала, что Табби заболела, но это ложь. Вот мы и пошли ее навестить.

– Что скажешь, Доминик?

– Так оно и было, но не стоит это обсуждать. – Он многозначительно посмотрел на мать, и та оставила все расспросы до дома. Но как только Люси отправилась к себе в комнату, графиня завела Доминика в свою гостиную и плотно закрыла дверь.

– Теперь, Доминик, расскажи мне о самом плохом. Вы с Люси наплевали на авторитет леди Монтекью и пошли в комнату к Табите?

– Да.

Леди Хантли присела на подлокотник массивного кресла, какое-то время разглядывала свои пальцы и наконец подняла глаза на сына.

– Я знаю, что леди Монтекью сурова с Табитой, но она не первый ребенок, которого запирают в комнате за проступок. Нельзя было приводить туда Люси.

– Я знаю, мама. Но тетя причинила Табби боль. Исхлестала ей руки. До крови. – Он судорожно сглотнул и продолжил: – Такого я еще не видел.

– А Люси была с тобой в этот момент? – нахмурилась графиня.

– Нет. Я сразу отослал ее из комнаты.

– Весьма благоразумно с твоей стороны.

Доминик растерянно посмотрел на мать, неприятно удивленный ее спокойствием. Выходит, для нее важнее душевное спокойствие Люси, чем страдания Табиты.

– Знаешь, мама, за что ее так наказали? За то, что она в такую жару сняла туфли, вошла по колено в озеро и поплескалась в воде. У Табиты кожа на ладонях полопалась, мама! Я не верю, что тебе все равно! – Голос у него дрогнул.

Леди Хантли молча разглядывала сына. Он уже давно не ребенок. Глаза Доминика пылали от гнева, а выражение лица было такое, что ей стало не по себе. Помолчав, она заговорила, с особым тщанием подбирая слова:

– Доминик, я разделяю твои чувства. Наказание было несправедливо жестоким. Но здесь мы бессильны. Я подозревала, что девочке там живется непросто, но, к несчастью, законы позволяют леди Монтекью обращаться с Табитой, как ей заблагорассудится. Мы можем помочь только нашим дружеским отношением, не вмешиваясь в их семейные дела. Ты понял?

– Да, мама, но…

– Твое вмешательство может только навредить Табите. Если бы тебя и Люси застали в комнате у Табиты, кто пострадал бы в первую очередь?

– Я знаю, мама. Я был очень осторожен.

– Это делает тебе честь, Доминик, но я бы не хотела, чтобы нечто подобное повторилось. Ясно?

– Да, мама.

– На этом мы и закончим наш разговор. Можешь идти.

Не успел Доминик выйти, как дверь снова распахнулась и в гостиной появился граф Хантли. Былая его стать давно осталась в прошлом, и при ходьбе ему теперь приходилось пользоваться тростью.

– Что здесь происходит? – ворчливо спросил он. – Доминик чем-то разозлен, а ты, дорогая, взволнованна, что на тебя не похоже, насколько я понимаю, вы снова выясняли отношения?

– Господь с тобой, Хьюго. Тебе просто показалось, – улыбнулась Памела, ей очень не хотелось огорчать мужа. – Мальчик быстро взрослеет, вот и все.

Глава 4

В конце лета Доминик видел Табиту всего лишь раз, да и то мельком. Они даже парой слов не обменялись. Ему хотелось знать, как она себя чувствует, оставил ли ее Ричард наконец в покое, но случай не представлялся. А в сентябре Доминик уехал в школу. И летнее происшествие вскоре забылось.

В день отъезда Доминика Табита узнала, что Ричарда отправляют на учебу в школу-интернат. Счастью девочки не было предела. В ближайшие несколько лет она сможет перевести дух. И Табита буквально на глазах расцвела. Амелия стала к ней лучше относиться, и девочки теперь ладили.

Но время летело незаметно, наступила зима, и теперь оставались считанные дни до приезда Ричарда на рождественские каникулы. Одни в доме ждали его с нетерпением, другие со страхом, в том числе и Табита.

Зябким декабрьским утром Табита проснулась с сильно бьющимся сердцем. Наступил день приезда Ричарда. Табита натянула шерстяные чулки, подвязала фартук, но ее все равно била дрожь. В этот ранний час в крохотное окошко ее комнаты не проникал ни единый луч восходящего солнца. Она задумчиво стала водить пальчиком по покрытому изморозью окну. Может быть, в первый день он и не вспомнит о ней. Она постарается не попадаться ему на глаза.

С этой мыслью Табита спустилась вниз и спряталась за спинами домочадцев и слуг, выстроившихся у парадных дверей, чтобы поприветствовать вернувшегося молодого хозяина. Табите повезло. Ричард даже не посмотрел в ее сторону, и она убежала в свою комнату. Там она взяла варежки и шапку и решила вырваться наконец из дома на свежий воздух. С приездом Ричарда всем будет не до нее, и она сможет прогуляться до озера, посмотреть, замерзло оно или еще нет. Утром в воздухе медленно кружились снежинки, но сейчас небо просветлело, и вдыхать свежий морозный воздух, от которого даже слегка ломило зубы, было одно удовольствие. Все вокруг было укрыто ровным, восхитительно белым снежным ковром. Табита шла быстро, почти бежала, чтобы не замерзнуть, и довольно быстро оказалась на берегу озера, как раз на границе владений Монтекью и Ризов. Обнаружив, что озеро замерзло, девочка счастливо рассмеялась и принялась пригоршнями швырять пушистый снег на прозрачный лед.