Если луна принесет мне удачу - [2]
Всякий, кто в то серое утро 16 декабря 19… года попытался бы тайно проникнуть на свой страх и риск в комнату, где происходит сцена, положившая начало нашему повествованию, был бы крайне удивлен, обнаружив там молодого человека с взъерошенными волосами и синюшными щеками – он нервно прохаживался взад-вперед; в молодом человеке никто не узнал бы доктора Фалькуччо – во-первых, потому что это не был доктор Фалькуччо, а во-вторых, не имел ни малейшего сходства с доктором Фалькуччо. Попутно заметим, что удивление того, кто тайно проник бы в комнату, о которой мы ведем речь, было бы совершенно безосновательным. Этот человек находился у себя дома и имел полное право ходить как угодно и сколько угодно.
Его звали, скажем это раз и навсегда…
С какими трудностями сталкивается писатель, выбирая имена для своих персонажей! Труднее дать имя, чем характер.
Потому что роман – не жизнь, которая может позволить себе все на свете. Подумайте о Гарибальди. Если бы вам пришлось создавать подобный персонаж, неужели вы назвали бы его Джузеппе? Вы колебались бы между Гоффредо, Орландо, Сильная Рука или Львиное Сердце. Жизнь же думала недолго: папаша Гарибальди назвал его Джузеппе, Беппе, Пеппе, Пеппино; папа Россини назвал его – представляете? – Джоваккино; пришло бы вам в голову назвать такого человека Джоваккино? А если бы вам пришлось создавать фигуру великого астронома, назвали бы вы его Галилео? И дали бы вы имя Данте поэту такого масштаба? Для подобного человека потребовалось бы, по меньшей мере, двойное имя: Джанфранческо, Джанпаоло, Джан Доменико. Или пусть даже одно имя, но зато – такое: Геркулес. А Петрарка, с его обыкновенным Франческо, совершенно не звучит. Подумайте, насколько было бы лучше Армандо или Лучо Петрарка.
Единственный, у кого с именем все в порядке, – это Макиавелли: Николо́. Не Никола, а Николо: совершенно дипломатическое и макиавеллианское имя. Оно вызывает смех или дрожь, в зависимости от интонации. Вон идет Николо: все смеются. Эге, там Николо: и это очень серьезно.
Родители недостаточно серьезно относятся к тому, как называть своих детей. А ведь они тем самым во многом задают их судьбу и сильно сокращают пределы свободного волеизъявления, уже и без того ограниченные родственниками, внешностью, звуком и силой голоса и многими другими вещами, которые даны детям в готовом виде уже в момент появления на свет: рост, цвет волос и глаз они не выбирают сами; равно как и национальность, пол, время и место рождения. Лишите того, кто появляется на свет, возможности выбирать себе имя и оставьте ему все остальное. Это все равно что связать его, а потом сказать: иди! Судьба Джероламо не будет похожей на судьбу Марчелло, как и у Армандо судьба окажется иной, нежели у Паскуале, Фирмино или Бартоломео. И если Гастона женщины будут любить больше, чем Прокопия, то Адольф, по всей вероятности, будет дамским парикмахером; Никола не успокоится, пока не станет дядей; ему больше не на что претендовать, кроме как на племянников, либо, самое большее, – на царский трон в России.
Итак, мы собирались сказать, что молодого человека звали…
Но разрешите сделать последнее замечание насчет имен. После чего мы закончим наше отступление к полному торжеству нашей теории.
Подумайте только, что было бы, если бы выбирать себе имена было позволено самим будущим их владельцам. Если бы для ясности каждый гражданин жил без имени до того момента, пока не оказался бы в состоянии выбрать себе имя самостоятельно. По достижении определенного возраста ему говорят: «Вот, теперь можешь выбрать себе имя». Оставим в стороне писателей, художников и всех тех беззаботных персон, которые обычно берут себе псевдоним. Для них вся трудность состоит в том, чтобы выбрать между Лучо, Лучано, Марчелло, Клаудио, Армандо, Гастоне, Паоло. Но что делать другим?
Может отыскаться довольный своей жизнью сапожник, который назовет себя Криспино. Но найдется и такой, кто пожелает стать воином, а потому назовет себя Наполеоне. Но кто же, по-вашему, должен называть себя Бартоломео, Макарио, Теопомпо или Маркантонио?
И потом – в молодости можно хотеть назвать себя Лучо или Армандо. Но что делать с этими именами в старости? И это не говоря уже о прочих сомнениях и опасениях. В известном возрасте гражданин должен воспользоваться своим правом – а все права граждан являются обязанностями – зарегистрировать свое имя. У него таких имен наберется уже целый список. Марио исключается, потому что слишком обыкновенное, Корнелио – смешное, Лоренцо – бесполезное, Амонастро звучит плохо, Филиппо уже использовано таким-то, Марчелло – так зовут привратника, Джорджо не нравится жене, Клодовео трудно произносится, такое-то слишком длинное, а вот это другое ни о чем не говорит, а у этого нет святого в календаре.
И вот так в конце концов называют себя именем, которое не нравится, а потом всю жизнь раскаиваются и говорят: «Эх, если бы мне тогда пришло в голову имя Мардохей!»
Молодой человек, который нервно расхаживал в своей комнате, был живым опровержением нашей теории имен. Его звали Баттиста, и он не был старым и преданным слугой. Для имени Баттиста странный случай – то был просто робкий молодой человек.
Пьеса опубликована в журнале "Иностранная литература" № 12, 1988АКИЛЛЕ КАМПАНИЛЕ (ACHILLE CAMPANILE; 1900—1977) — итальянский писатель-юморист, драматург. Автор романов, сборников рассказов, пьес, в том числе «Изобретатель лошади и пятнадцать прочих комедий» («L'inventore del cavallo e altre quindici commedie», 1971), «Пособие по практике разговорной речи» («Manuale di conversazione», 1973; премия Виареджо), «Спаржа и бессмертие души» («Gli asparagi e l'immortalita dell anima», 1973). Пьеса «Бедный Пьеро» была напечатана в журнале «Сипарио» («II povero Piero».
Повести и рассказы молодого петербургского писателя Антона Задорожного, вошедшие в эту книгу, раскрывают современное состояние готической прозы в авторском понимании этого жанра. Произведения написаны в период с 2011 по 2014 год на стыке психологического реализма, мистики и постмодерна и затрагивают социально заостренные темы.
«Улица Сервантеса» – художественная реконструкция наполненной удивительными событиями жизни Мигеля де Сервантеса Сааведра, история создания великого романа о Рыцаре Печального Образа, а также разгадка тайны появления фальшивого «Дон Кихота»…Молодой Мигель серьезно ранит соперника во время карточной ссоры, бежит из Мадрида и скрывается от властей, странствуя с бродячей театральной труппой. Позже идет служить в армию и отличается в сражении с турками под Лепанто, получив ранение, навсегда лишившее движения его левую руку.
Ольга Леднева, фрилансер с неудавшейся семейной жизнью, покупает квартиру и мечтает спокойно погрузиться в любимую работу. Однако через некоторое время выясняется, что в ее новом жилище уже давно хозяйничает домовой. Научившись пользоваться интернетом, это загадочное и беспринципное существо втягивает героиню в разные неприятности, порой весьма опасные для жизни не только самой Ольги, но и тех, кто ей дорог. Водоворот событий стремительно вырывает героиню из ее привычного мирка и заставляет взглянуть на реальный мир, оторвавшись, наконец, от монитора…
Вена, март 1938 года.Доктору Фрейду надо бежать из Австрии, в которой хозяйничают нацисты. Эрнест Джонс, его комментатор и биограф, договорился с британским министром внутренних дел, чтобы семья учителя, а также некоторые ученики и их близкие смогли эмигрировать в Англию и работать там.Но почему Фрейд не спешит уехать из Вены? Какая тайна содержится в письмах, без которых он категорически отказывается покинуть город? И какую роль в этой истории предстоит сыграть Мари Бонапарт – внучатой племяннице Наполеона, преданной ученице доктора Фрейда?
Герберт Эйзенрайх (род. в 1925 г. в Линце). В годы второй мировой войны был солдатом, пережил тяжелое ранение и плен. После войны некоторое время учился в Венском университете, затем работал курьером, конторским служащим. Печататься начал как критик и автор фельетонов. В 1953 г. опубликовал первый роман «И во грехе их», где проявил значительное психологическое мастерство, присущее и его новеллам (сборники «Злой прекрасный мир», 1957, и «Так называемые любовные истории», 1965). Удостоен итальянской литературной премии Prix Italia за радиопьесу «Чем мы живем и отчего умираем» (1964).Из сборника «Мимо течет Дунай: Современная австрийская новелла» Издательство «Прогресс», Москва 1971.
Таиланд. Бангкок. Год 1984-й, год 1986-й, год 2006-й.Он знает о себе только одно: его лицо обезображено. Он обречен носить на себе эту татуировку — проклятие до конца своих дней. Поэтому он бежит от людей, а его лицо всегда закрыто деревянной маской. Он не знает, кто он и откуда. Он не помнит о себе ничего…Но однажды приходит голос из прошлого. Этот голос толкает его на дорогу мести. Чтобы навсегда освободить свою изуродованную душу, он должен найти своего врага — человека с татуированным тигром на спине. Он должен освободиться от груза прошлого и снова стать хозяином своей судьбы.