Если честно - [82]
Первые несколько девушек в ответ солгали, сказав, что им все понравилось.
– Ой, да ладно, – смеялся я. – Отпираться после свидания ведь еще неудобнее!
Сколь бы я ни пытался выудить из них правду, они упорно цеплялись за свою ложь, даже понимая, что я на нее не куплюсь. А затем они, разумеется, исчезали под первым же удачным предлогом.
Два месяца спустя после нашего с Евой расставания мы с одним моим другом сидели в студии и снимали клип на мою новую песню под названием «You’re Somebody Even If Nobody Loves You». В какой-то момент я заметил, что одна девушка из съемочной группы свободно и совершенно не стесняясь давала интересные советы всему остальному персоналу – стилисту, хореографу и даже режиссеру. Ее слушали, причем не только потому, что ее советы и впрямь были отличными, но еще и потому, что сама она была очень милой и совершенно очаровательной. Да – она умудрялась каким-то образом нравиться окружающим, несмотря на свою честность и прямоту. По моей просьбе режиссер представил нас; оказалось, ее звали Конни. Мы провели вместе всего пару минут, за которые обменялись буквально двумя-тремя фразами, но между нами уже явно успела пробежать искорка. В принципе, мне все в ней понравилось. Вернувшись домой после съемок, я нашел в интернете ее дневник, в котором она часто и помногу писала о своих личных наблюдениях и ситуациях, в которых оказывалась. Потратив на чтение ее дневника куда больше времени, чем следовало, я пригласил ее на чашечку кофе.
В качестве места Конни выбрала одно тихое, уютное и безлюдное кафе в Сохо, напоминавшее интерьером охотничий домик – все внутри было отделано деревом, повсюду стояли чучела диких зверей, а стены были украшены намеренно вычурными портретами пожилых белых мужчин в охотничьих нарядах. Сама Конни надела на свидание черную водолазку с высоким воротом и черные же брюки. Ее ровно подстриженная челка подчеркивала выразительно изгибавшиеся брови и длинные ресницы. Я сказал ей, что прочел изрядную часть ее дневника. Что-то в этих моих словах ей явно не понравилось, но я не мог понять, что именно – то, что я читал ее дневник, или то, что сказал об этом ей. Я аккуратно сменил тему, но вскоре почувствовал, что она хочет уйти, и просто сказал:
– Слушай, Конни. Могу я у тебя спросить совета?
– Давай, – согласилась она, явно заинтригованная таким поворотом в нашем разговоре. – На тему?…
– Видишь ли, меня растили необычные люди, – начал я.
– Всем так кажется, – перебила она. – Всем кажется, что они какие-то странные и что родственники у них какие-то ненормальные.
– Да, но есть люди по-настоящему необычные.
Конни глянула мне куда-то через плечо, словно ища предлог сбежать от меня потактичнее.
– Я это, собственно, только к тому, что сам изо всех сил пытаюсь быть хотя бы чуть менее необычным, – пояснил я. – И хочу научиться нормально жить в социуме.
Конни засмеялась, вновь заинтересовавшись.
– Так, и что?
– То, что наше с тобой свидание совершенно очевидно не удалось, и я точно знаю, что это моя вина, – сказал я. На лице Конни появилась вымученная улыбка, призванная скрыть стыд, который она за меня ощущала. Но я все же продолжил. – Ты абсолютно точно принадлежишь к числу людей, со стороны которых мне хотелось бы добиться симпатии, – объяснил я. – Так, может, ты скажешь мне, что я сделал не так?
По выразительному лицу Конни ясно читалась каждая мысль, промелькивавшая у нее в голове. Натянутая улыбка с него уже исчезла. В отличие от прочих, она не собиралась искусственно щадить мои чувства. Вместо этого она осуждающе вскинула бровь и несколько секунд холодно изучала мое лицо, пытаясь понять, действительно ли я желаю услышать ответ на свой вопрос.
– Я просил других о том же, – добавил я. – Но они все врали мне и уходили от ответа.
Конни рассмеялась.
– Конечно, врали! А ты как хотел?
– Но ты кажешься мне искренней. По крайней мере, твой дневник.
Конни чуть расслабилась и снова подалась вперед, сложив пальцы на столе так, словно она придерживала ими стопку покерных фишек.
– Да, – кивнула она, – так и есть. Я честна с людьми.
– Отлично! – ответил я. – Так расскажи о том, как выглядело наше свидание с твоей позиции.
В отличие от прочих девушек, с которыми я пытался завести этот разговор, Конни удовлетворенно улыбнулась.
– За время нашего свидания ты наговорил столько лишнего, что я в какой-то момент даже подумала, что ты пытаешься мной манипулировать и плетешь какую-то интригу. Потом, правда, я все же поняла, что ты просто странный.
– И что же я такого наговорил? – поинтересовался я.
Конни с готовностью принялась перечислять поднятые мной в разговоре темы, которые нельзя поднимать на первом свидании с девушкой. При этом она сияла так, словно никогда еще не чувствовала такого удовольствия от возможности втоптать кого-то в грязь.
– Вот ты, к примеру, сказал, что три месяца назад расстался с любовью всей твоей жизни и теперь просто не можешь представить себя с другой девушкой. Я поначалу приняла эту фразу за странную попытку то ли выпендриться, то ли заставить меня сблизиться с тобой из жалости.
Мне никогда раньше не приходило в голову, что мою искренность могут неверно истолковать и принять за интриганство, и мысль эта мне категорически не понравилась. Конни тем временем продолжала, активно жестикулируя и рубя руками воздух так же, как словами она резала правду-матку.
