Если бы я был учителем - [6]

"Митюшкина А., ученика 5 "В". Сочинение. "Если бы я был учителем":

"Смешно даже думать об этом! Быть учителем я не хочу ни за что, и представлять это не хочу даже понарошку. Надо быть совсем дураком, чтобы не понимать, что все должно быть не так, а совсем наоборот!

Вот как я это себе представляю: прихожу я в школу, а все учителя говорят мне:

"Здравствуй, Андрюша!" - и глаза у них добрые.

"Здрасте! - отвечаю я сурово и иду себе мимо. - Вызовите-ка ко мне директора! Что-то его второй день в школе не видать, прогуливает опять?!"

"Да он на совещании был", - заступаются учителя.

"А вот я сейчас разберусь, где он был!" - грозно обещаю я.

Прибегает директор. Очень испуганный. Смотрит в пол.

"Ты меня вызывал, Андрюша?"

"Зайдите ко мне в класс", - говорю я сердито.

В глазах у меня - лед, в голосе - сталь.

Мы входим в класс.

"Так вот зачем я вас вызвал, Владимир Палыч, что-то опять у учителей дисциплина разболталась. Опять они безобразничают на уроках!"

"Боже мой! - бормочет директор. - Неужели опять?"

"Представьте себе! Вчера на географии Юлия Ивановна обозвала Петрова бестолочью! Что это - метод воспитания в вашей школе?"

Директор разводит руками:

"Ох, Андрей, у меня уже просто руки опускаются! Сколько раз я ей говорил! Но, знаешь, ее надо понять - у нее сейчас неприятности дома, помнишь, я тебе в прошлый раз говорил..."

"А может, у Петрова тоже неприятности дома? - укоризненно говорю я. Но он ведь не обзывается..."

Директор молчит, лицо у него несчастное, он вот-вот заплачет, будто он не директор, а маленький обиженный мальчик.

"Да ладно вам! - говорю я. - Чего вы, в самом-то деле! Чем плакать, лучше бы попробовали разобраться, что там к чему, в этой вашей педагогике! Это же просто!"

"Как же! - машет рукой он. - Вот ты сам сперва попробуй, а потом и говори!"

"По-моему, - говорю я, - надо просто быть добрым... Ну... Наверно, надо просто любить своих учеников..."

"Ты с ума сошел! - испуганно бормочет он. - Разве это просто?!"

- До конца урока двадцать минут! - объявляет Анна Михайловна. Поторапливайтесь!

А Ленки и Цыбулько нет и нет! Где они? Может, их в милицию забрали?.. За что?

- Митюшкин, что ты там пишешь? Я же сказала: тебе писать не надо.

Я не отвечаю, пишу дальше.

"...Директор вздыхает.

"Обратите особое внимание на поведение Анны Михайловны, - выговариваю ему я. - Вчера она..."

"Обзывалась?"

"Хуже! Ударила Саньку Лапкина указкой!"

"Какой ужас! - стонет директор. - Какой позор!" - и хватается за голову.

"Немедленно позвать сюда Анну Михайловну!" - распоряжается он.

Ее приводят.

Директор волнуется, краснеет и даже не сразу может заговорить.

"Вы! - наконец произносит он. - Как вы смели?! Как могли, а?!"

Анна Михайловна с ходу начинает шмыгать носом.

"Я больше так не буду... - обещает она. - Понимаете, он..."

"Кто?"

"Лапкин... Он вертелся... а у меня указка в руке была... И... все как-то само собой вышло..."

"Та-ак! - зловеще тянет директор и оборачивается ко мне: - Что будем делать, Андрей Петрович?"

"Я думаю, - говорю я, - пора исключить Анну Михайловну из школы. Довольно мы с ней мучались! Уговаривали, помогали, беседовали... Всякому терпению бывает конец!"

"Простите меня! - в голос ревет Анна Михайловна. - Я больше так никогда-а-а..."

"Нет, даже не просите! - мрачно заявляет директор. - Мне ваши обещания во где сидят! Вот переведем вас в школу для трудных, пусть там с вами разбираются!.."

И тут звенит звонок. Я сдаю свой листок Анне Михайловне.

Где же Ленка и Цыбулько?

Они возвращаются в середине следующего урока.

- Дежурные, кого нет? - спросил физик, начиная урок.

- Цыбулько и Кайгородцевой.

И физик непонятно сказал:

- А-а... Ну это ладно... Они скоро придут.

Что там происходит? Что с ними? Они же ни в чем не виноваты!

Наконец - стук в дверь. Это они. Лица у них - непонятные.

- Ну? - шепотом спрашиваю я Цыбулько.

Молчит.

- Да вы чего?

- Прекратите посторонние разговоры, - требует физик.

- Там только три рубля было... - шепчет Цыбулько.

- А остальные?

- Не было...

И Ленка молчит, лицо растерянное и обиженное.

- Нас обыскивали... - шепчет Цыбулько, моргая. - А потом велели сознаться, где мы их спрятали...

Теперь мы молчим втроем.

- Но ведь там, честное слово, было только три рубля! - потрясенно бормочет Цыбулько. - Я не знаю, где остальные...

Про тетради сначала не вспоминали. Сначала искали только сто рублей. А потом почему-то перестали, и милиция в школе больше не появлялась, а Марья Павловна ходила с надменным лицом и глядела мимо людей. Тут-то вдруг и вспомнили про тетради. И про то, что в тот вечер Ленка прибегала в школу и спрашивала, какая отметка у Соколкова.

Но Ленка ничего не сказала. Тогда позвали Митрия и Митриева отца.

Митрий молчал и плакал. А потом отец ударил его, и он все рассказал.

- Открой, Андрей, пожалуйста... - сказали за дверью.

Нашел дурака! Мы еще издали его заметили, как он идет от школы...

Мы спрятались под столом и сидели тихо-тихо. А он стоял во дворе, за дверью.

- Андрей... - снова сказал директор. - Если ты дома, впусти меня... Мне очень надо с тобой поговорить...

- Не хочу я с вами разговаривать! - закричал я из-под стола. Уходите!