Если бы смерть спала - [6]

– Ну, это куда страшней. Назвать белку пренебрежительным словом «грызун», хотя она и есть грызун.

– Я сама об этом думала. Когда-нибудь я все это проанализирую и пойму. – Она махнула рукой, отодвигая от себя это «когда-нибудь». – Откуда вам пришла в голову мысль стать секретарем?

– Из сна. Это приснилось мне несколько лет назад. Будто я служу секретарем у одного богатого пирата. Однажды его красавица-дочь стояла на краю утеса и стреляла в гофера[2], который бегал по прерии. Она его подстрелила и так расстроилась, что прыгнула вниз с утеса. Я стоял внизу и подхватил ее, так что все кончилось романтически. Вот я и стал секретарем.

Она подняла брови и широко раскрыла глаза.

– Не могу себе представить, как дочь пирата могла очутиться на вершине утеса в прерии. Вам, должно быть, почудилось.

Ни один мужчина не в состоянии прервать такой бессмысленный разговор, как этот. Слава Богу, у нее хватило приличия завести другой. Склонив голову набок, она призналась:

– Вы знаете, мне как-то не по себе. Где-то я вас видела, только не помню где, а я всегда запоминаю людей. Не помните, где это могло быть?

Я знал, что это могло быть все там же. Мои фото не так часто появляются в газетах, как фото президента Египта или даже Ниро Вульфа, последнее было там около года назад, но я знал, что это вполне вероятно. Я улыбнулся (на газетных фотографиях я никогда не улыбался) и покачал головой.

– Я бы этого не забыл. Я забываю только те лица, которые мне ни к чему помнить. Напрашивается единственное объяснение: я вам приснился.

Она рассмеялась:

– Ол райт, теперь мы с вами в расчете. А все-таки жаль, что я забыла. Разумеется, я могла встретить вас в ресторане или театре, но если вы узнаете, что я запомнила вас после такой встречи, вы лопнете от самомнения. Впрочем, здесь из вас и так быстро выпустят воздух. Хоть он мне и папочка, работать на него, судя по всему, не сладко. Не понимаю, как… А, Роджер, привет. Ты знаком с Аденом Грином? Папин новый секретарь. Роджер Фут.

Я обернулся. Брат Треллы бал так же мало на нее похож, как и Уимен Джарелл на своего отца. Это был высокий, широкоплечий и мускулистый мужчина со скуластой физиономией. Я понял, что этот верзила вполне может раздавить мою ладонь, поэтому поспешил изо всех сил сжать его. Получилась ничья.

– Сильный мужчина, – отметил Роджер. – Поздравляю. Небось эта шустрая девчонка уже успела выгнуть перед вами шею. Десять к одному, что она рассказала вам о своей белке.

– Роджер увлекается скачками, – пояснила Лоис. – Он чуть не попал на дерби в Кентукки. Когда-то у него была собственная лошадь, но она вывихнула ногу.

– Дело вовсе не в этом, мой ангел. Я бы все равно мог туда поехать, только вряд ли оттуда вернулся. Ведь твой папаша запретил Вестерн Юнион принимать от меня телеграммы с униженными просьбами. Не говоря уж о телефонных звонках такого же рода. Вы полагаете, что удержитесь здесь? – спросил он у меня.

– Не знаю, мистер Фут. Я в этом доме всего два часа. Что, здесь на самом деле тяжко живется?

– Еще как. Даже если вы не такой бедняк, как я. – Он уставился на свою пустую руку. – Должно быть, я забыл свой стакан в доме. Вы не страдаете от жажды?

– Я страдаю, – заявила Лоис. – А вы, мистер Грин? Ален? Мы обращаемся с секретарями запросто. Пошли.

Я вошел вслед за ними в гостиную и направился к портативному бару, за которым Отис Джарелл смешивал в кувшине мартини. Справа от него стоял мужчина, слева – женщина. Мужчина был жилистый, черноглазый, в добротном темно-сером костюме с расклешенным от талии пиджаком. У женщины, возвышавшейся над ним каланчей, были рыжие волосы (крашеные или натуральные, я не разобрался), молочно-белое лицо и вставная челюсть. Джарелл представил меня, по их имена я узнал потом: миссис и мистер Герман Дитц. Новый секретарь Джарелла их не интересовал. Роджер Фут подошел с другой стороны бара и «сообразил» для Лоис «кровавую Мери», виски с содовой для меня и двойной бурбон без всяких примесей для себя.

Я сделал приличный глоток и огляделся. Уимен, сын и Нора Кент, стенографистка, стояли рядышком у незажженного камина и, судя по их виду, беседовали о деле. Неподалеку от них в огромном мягком кресле развалилась Трелла. Она взирала снизу вверх на мужчину, который пристроился на ручке ее кресла.

– Вы знакомы с моей мачехой? – поинтересовалась Лоис.

Я сказал, что с мачехой знаком, но мужчину не знаю, и она пояснила, что это Корей Брайэм, хотела добавить что-то еще, но передумала. Я удивился, что он здесь – ведь у меня было записано, что он помешал сделке. Правда, гостей приглашала Трелла. А может, это была идея самого Джарелла, который заранее был уверен в том, что заполучит меня в свой дом, вот и решил сразу же свести меня с этим человеком. Издали я не углядел в нем ничего примечательного. Наклонившись над Треллой с хорошо отработанной улыбкой, он казался типичным светским фатом в годах с миллионом долларов в кармане. Такой может сунуть две десятки метрдотелю и будет торговаться с таксистом из-за нескольких центов. Я внимательно разглядывал его, подшивая свои наблюдения к неоконченному делу, когда он поднял голову и повернул ее влево. Я повернул свою в ту же самую сторону.