Если б не было тебя... - [52]

Все наконец-то, встало на свои места. Оставалось только определить, как к этому всему относится сама Диана? Где-то глубоко внутри зародилась мысль, что никогда она не получит ответ на этот вопрос, что проще все принять, как факт, чем искать разгадку.

Артур.

Море опять штормило. Осенью шторм — явление привычное, и не вызывает раздражения. Его принимаешь, как должное, вместе с постепенным похолоданием и сыростью. Природа имеет право на недовольство, как и человек. Наверное, ей тяжело перестраиваться на новый лад. Как человек, переезжая на новое место, переживает стресс, так и природа, сбрасывая летние краски и жару, устает и выплескивает свою усталость в виде непогоды и шторма.

Артур сидел на любимой с детства скале и смотрел на шторм. Волны с грохотом разбивались о каменную глыбу, раскалываясь на множество небольших фонтанов, но наверху было сухо и сравнительно тепло. Тепло было потому, что Артур намеренно под куртку надел толстый свитер, а непромокаемые штаны заправил в высокие кроссовки, чтобы ветер не поддувал. Ему нужно было подумать, а для этого должно быть комфортно.

А думать было о чем.

Прошло три дня, как уехала Диана. Она позвонила всего один раз из гостиницы, как устроилась там. На следующий день не позвонила. Артур понимал — концерт, масса впечатлений отвлекли ее, не до звонков было. Он не обижался. С нетерпением ждал ее обратно, завтра. Он ужасно соскучился, но думал не об этом.

Вчера Артур попытался написать портрет Дианы, и у него не получилось. Как ни старался представить ее с фотографической точностью, сколько не восстанавливал в памяти картину прощания на вокзале, ничего, кроме несуразной мазни не смог выдать. Вторую попытку он даже не стал предпринимать, понимая ее бессмысленность.

В этот момент Артур осознал, что Москва настолько далеко, что Диана перестает быть рядом с ним. С тех пор, как они познакомились и начали встречаться, он так хорошо ее чувствовал, что без проблем мог представить рядом и изобразить по памяти, как живую. Он и сейчас мог ее представить, но не мог написать и не сможет, пока она не вернется. Это было тем неожиданней, что он привык рисовать ее. На это он тратил практически все свободное время. Писал и никому не показывал. Он запечатлевал почти все яркие моменты их свиданий. Затем ставил очередную картину за шкаф, чтобы вскоре начать писать новую. Это было своеобразным дневником, где записи велись картинками из жизни.

Артур привык «записывать» Диану. Даже несколько дней без «записей» было трудно пережить. Как он ни гнал ее от себя, мысль, что Диана может его бросить, что она может не разделять его чувств и пресытиться его обожанием, сводила Артура с ума. И разлука только способствовала этому.

Эта мысль была настолько навязчивой, что все время возвращалась, заставляя его рисовать в уме все более страшные картины. Он представлял, как будет медленно умирать, потому что лишится возможности видеть Диану, как постареет и подряхлеет от переживаний за него Люда, как отвернутся от него Сергей и Семен Исаакович, первый — из-за презрения к человеческой слабости, второй — от разочарования в таланте. Чем больше Артур думал об этом, тем отчетливее представлял крах, поджидающий его, если Диана его бросит.

Не в силах не думать о страшном, Артур не переставал ругать себя. Как мог, он внушал себе мысль, что такое поведение способствует развитию самой настоящей фобии — разлукофобии, как он ее обозвал. Он понимал, что нужно найти в себе силы и не думать о плохом, что нужно как можно чаще вспоминать светлые моменты, что-то смешное и позитивное из их свиданий. Иногда у него получалось, пока коварная мысль снова не заползала незаметно в сознание, разрушая по крупицам построенный радужный домик.

Море было тем местом, где посторонние эмоции уходили на второй план. Оставалось только его восприятие. Созерцание отвлекало Артура от грустных мыслей. Здесь он принимал важные для себя решения.

Вот и сейчас решение пришло само собой. Артур понял, что ему необходимо кому-то высказаться, чтобы не сойти с ума. Кандидатур было не так уж и много. Люда отпадала из-за непонятной нелюбви к Диане. Сергей на роль слушателя не годился — его взгляды на жизнь Артур всегда находил немного легкомысленными. Из близких людей оставался только Семен Исаакович, чья мудрость и понимание всегда помогали Артуру в трудные периоды жизни.

В магазине Семена Исааковича царило оживление, хотя покупателей было всего двое. Они стояли у прилавка, за которым восседал пожилой еврей с непривычно грозным видом.

— Повторяю еще раз — картина не продается. И вообще, для кого, по-вашему, это написано? — Семен Исаакович ткнул свернутой газетой в надпись «не продается» под картиной Артура, что висела у него за спиной.

Артур удивился сердитости друга. Ему даже показалось, что газетой тот вооружился неспроста, а как простейшим средством самообороны. Осталось выяснить, от кого и в связи с чем он так защищался?

Перед прилавком стояли мужчина и женщина. Женщина смущенно улыбалась и теребила рукав куртки спутника. Мужчина раскраснелся, доказывая что-то Семену Исааковичу и яростно жестикулируя руками.